Значительно активизировалась в это время политическая активность национальной буржуазии, особенно той ее части, которая сформировалась в условиях начавшегося в конце 1980-х гг. экономического бума и была тесно связана с современной технократической элитой, а частично и происходила из нее. По своему социальному статусу она, вероятно, занимала промежуточное положение между средним классом и представителями крупного национального бизнеса. В ее состав входили и выходцы из местной китайской, но уже значительно таизированной, предпринимательской среды и интенсивно формирующаяся в эти годы тайская национальная буржуазия. Средний класс и эти наиболее перспективные в экономическом и политическом плане буржуазные слои потенциально являлись главной политической силой, заинтересованной в установлении новых политических порядков и утверждении либерально-демократических норм политической жизни. Однако своей полной экономической, а главное политической зрелости им, вероятно, суждено было достигнуть только к концу 1990-х гг. Именно из этой среды формировалось новое поколение таиландских политиков, в наибольшей степени подверженных влиянию модернизации, которым еще предстояло сыграть свою роль в политическом противостоянии второй половины 1990-х гг. При этом политические взгляды социальных слоев, относящихся к среднему классу и национальной буржуазии, к началу 1990-х гг. оставались еще весьма ограниченными и не выходили за рамки противодействия возвращению к диктаторским авторитарным формам политической власти. Тем более что к этому времени обнаружилось и некоторое ослабление политической власти военно-бюрократической элиты. После очередного военного переворота 1977 г., приведшего к власти так называемых младотурок, т.е. наиболее либерально настроенных военных лидеров, вплоть до февраля 1991 г. в Таиланде не наблюдалось ни одной успешно закончившейся попытки насильственного захвата политической власти военными, достаточно прочно укрепились парламентские институты и происходила постепенная либерализация в экономической сфере. По мнению таиландских и западных политологов, Таиланд в это время переживал своеобразный переходный промежуточный период, когда военно-бюрократическая элита постепенно теряла свои позиции, а новые либерально-демократические силы еще окончательно не утвердились. По их определению в стране установился своеобразный полудемократический режим или как они его называют «либерализация без демократии» (liberalization without democracy). Процесс демократизации общества был не только ограничен, но и представлялся достаточно слабым и недолговечным[xxxi][83].

Пробуждение политической активности и расширение тех слоев общества, которые действительно были заинтересованы в отходе от авторитарных форм политической власти и развитии либерально-демократических тенденций происходили в это время при сохранении политической пассивности основной массы населения и их весьма ограниченного участия в происходивших в стране политических процессах. Отсутствие массовых радикальных антиправительственных движений в Таиланде на протяжении многих десятилетий, кроме влияния таких традиционных политических институтов, как монархия, буддийская сангха и сохранение патронажных иерархических форм организации общества, объяснялось и такими характерными для Таиланда факторами, как отсутствие массового национально-освободительного движения в условиях сохранения политического суверенитета и сравнительно стабильная социально-экономическая ситуация в деревне, благодаря сохранению земельной собственности у основной массы сельского населения и возможности ее расширения за счет обработки свободного колонизационного земельного фонда. Повстанческое движение в сельских районах в 1960–1970-х гг. под руководством КПТ, в котором приняли участие определенные группы крестьян, преимущественно в окраинных отдаленных от центра районах Севера и Северо-Востока страны, в основном было инспирировано извне и не носило действительно массового и организованного характера.

Современные таиландские политологи выделяют крестьян как единую группу, независимо от их социального положения, составляющую более 60% населения страны.

Между тем, к началу 1990-х гг. проживающее вне городов население было уже весьма дифференцировано в профессиональном и социальном плане. Прежде всего, 33% занятых составляли лица, работающие вне аграрного сектора (15,5% в промышленных отраслях, 1,7% на транспорте и 15,8% в торговле и сфере услуг)[xxxii][84]. Эти цифры сами по себе свидетельствуют о значительной коммерциализации и постепенном вовлечении в процесс индустриального развития сельских районов и проживающего в них населения. Что касается самодеятельного населения, непосредственно занятого в сельскохозяйственном производстве, то оно также включает самые различные по своему социальному положению группы. Среди них и владельцы парцеллярных хозяйств на собственной, или частично арендованной земле, подавляющее большинство которых вовлечена в товарное производство, и многочисленные группы крестьян, ведущих хозяйства натурального или полунатурального типа, и интенсивно формирующаяся в последние годы сельская буржуазия, и различные весьма неоднородные по своему социальному положению наемные работники. Часть последних была занята в агробизнесе и в современных хозяйствах предпринимательского типа, часть использовалась в функционирующем вне городов индустриальном секторе, трудилась на многочисленных предприятиях торговли и сферы услуг. В условиях тропического земледелия и весьма неоднородной системы орошения, когда в ограниченные сроки требуется выполнять большой объем сельскохозяйственных работ, наемные рабочие широко используются в крестьянских хозяйствах, владельцы которых нередко сами сезонно прибегают к наемному труду как дополнительному источнику дохода. По данным обследования рабочей силы 1994 г., среди проживающего вне городов самодеятельного населения 1,3% составляли предприниматели, 31,7% – так называемые самостоятельные хозяева, 39,1% – неоплачиваемые семейные рабочие и 27,9% – лица, работающие по найму[xxxiii][85].

Подавляющее большинство таиландских крестьян располагает участками собственной земли. По данным аграрного обследования 1993 г. 76,9% обрабатываемого земельного фонда находилось в собственности сельского населения и всего 23,1% использовалось на различных условиях аренды[xxxiv][86]. Таиландская аграрная статистика публикует весьма разнообразные данные о распределении земельной собственности. Дело в том, что в качестве находящихся в собственности площадей, обычно учитываются только те участки, которые обеспечены официальными титулами на землю. В начале 1990-х гг. примерно 10–12 млн. крестьян обрабатывали площади около 10,5 млн. га, расположенные на территории так называемых деградирующих лесных массивов, без официальных титулов на землю[xxxv][87]. Это были преимущественно как раз те земли, за счет которых в 1970–1980‑х гг. в основном расширялось стихийное захватное земледелие, и создавались новые хозяйства на вновь осваиваемых территориях. Без учета этих земель проблемы обезземеливания и пауперизации сельского населения представляются более острыми, чем они были в действительности. Однако даже с учетом некоторого завышения показателей масштабов обезземеливания таиландских крестьян, которая неизбежно допускается в работах современных таиландских и западных экономистов, опубликованные ими в последние годы данные, безусловно, свидетельствуют об обострении аграрной проблемы и усилении социальной дифференциации сельского населения Таиланда и увеличении в его составе доли безземельных и малоземельных крестьян. Согласно этим данным, безземельные крестьяне и владельцы участков площадью до 5 рай составляли к началу 1990-х гг. около 33% сельского населения. Только в центральном и северном районах насчитывалось более 1 млн. безземельных арендаторов. В то же время по некоторых другим данным, в 1975–1991 гг. на вновь осваиваемых землях ежегодно создавалось от 40 до 70 тыс. новых крестьянских хозяйств[xxxvi][88]. И хотя начиная с 1985 г. это число постепенно сокращается, можно вероятно утверждать, что разорение и обезземеливание части крестьян в результате коммерциализации деревни и обострения земельной проблемы происходило в эти годы при одновременно расширении обрабатываемого земельного фонда и росте крестьянской собственности на землю. Именно это являлось причиной сохранения относительной социальной и политической стабильности сельского населения и отсутствия массовых антиправительственных выступлений таиландских крестьян, несмотря на неравномерное распределение земельного фонда, неэффективность аграрной политики правительства и постепенное истощение государственного колонизационного земельного фонда и ограничение возможности его использования в связи с запретительными мероприятиями властей, направленными на сохранение лесных массивов и экологического баланса страны. Да и сама экологическая политика правительства была весьма противоречивой и нередко затрагивала экономические интересы многочисленных групп сельского населения[xxxvii][89].