Развивавшийся в провинциях корпоративный сектор также был весьма неоднороден и включал самые различные группы бизнесменов. Одна из них представляла крупнейшие местные и иностранные компании и банки, действующие на национальном и мировом уровнях и рассматривающие свою деятельность в провинциях как определенную составную часть их разветвленного и охватывающего различные сферы экономики и финансовой деятельности бизнеса. Эта часть действующих в провинциях бизнесменов была тесно связана с военно-бюрократической элитой, государственными экономическими организациями, скорее относилась к столичному корпоративному сектору и в своей политической деятельности ориентировалась на него.

Собственно провинциальный бизнес, вероятно, включает предпринимателей и бизнесменов, формирование капитала и экономическая деятельность которых непосредственно связана с различными сферами провинциального хозяйства. Среди них – владельцы сельских хозяйств предпринимательского типа, члены местного корпоративного сектора, задействованного в интенсивно развивавшемся в стране агробизнесе, дельцы и бизнесмены, занятые в торговле, на транспорте, в строительстве, в сфере производственных и социальных услуг. Большинство этих предприятий, хотя и не играли большой экономической роли в общенациональном масштабе, были жизненно необходимы для жителей провинций и их владельцы, как правило, пользовались большим влиянием среди многочисленных групп населения в периферийных городах и сельских районах. Определить их численные параметры чрезвычайно трудно. Официальная статистика включает большинство из них в число сельских предпринимателей. В 1994 г. эта категория занятых, проживающих вне городов, определялась в 343,2, а в 1999 г. – в 649,1 тыс. человек[xxiii][75].

По данным специальных обследований в провинциях регистрируется примерно 34% всех функционирующих в стране коммерческих предприятий, а число высокодоходных семей, среди которых преобладают хозяйства предпринимательского типа, росло в конце 1980-х – начале 1990-х гг. в сельских районах и провинциальных городах значительно быстрее, чем в Бангкоке. Доля первых в общем числе хозяйств увеличилась в 1987–1995 гг. соответственно с 18 до 22% и с 12 до 20%, а вторых – всего с 16 до 18%. Эти данные свидетельствуют о том, что избираемые в парламент провинциальные лидеры представляли достаточно большие группы задействованной в корпоративном секторе и проживающей в периферийных районах национальной буржуазии[xxiv][76].

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. представители столичного и местного провинциального бизнеса уже принимали активное участие в политической жизни страны. Если крупная таиландская, преимущественно китайская по происхождению, буржуазия уже давно успешно сотрудничала с военно-бюрократической элитой и занимала важное место в правительственных кругах, то провинциальный бизнес неуклонно прокладывал себе дорогу в большую политику именно на протяжении 1980–1990-х гг. Практически любая влиятельная партия в это время создавала фракцию, состоящую из провинциальных бизнесменов и политиков, а одна из крупнейших в стране Национальная партия (Чат Тхай) постепенно превратилась в организацию, в основном представляющую интересы провинциальных политиков. Именно она победила на выборах 1988 г., получив большинство голосов в провинциях. Лидер Национальной партии Чаттхай Чунхаван стал первым в истории Таиланда премьер-министром, получившим свой пост в результате победы на выборах возглавляемой им партии. Сама замена правительства Прем Тинсуланона, сформированного из неизбираемых членов парламента, во главе с неизбираемым лидером кабинетом, целиком опирающимся на парламент, явилась определенным проявлением либерально-демократических тенденций в политической жизни Таиланда.

Правительство Чаттхая Чунхавана пыталось несколько сократить всевластие военно-бюрократической элиты, больше опираться на парламентские институты, а главное обеспечить необходимую в условиях нарастающего экономического бума политическую стабильность. Однако в эти годы еще существовало множество путей сохранения реальной власти бюрократии, и особенно влиятельных военно-бюрократических групп. Последние проходили в представительные органы власти, используя всевозможные интриги, фракционную борьбу, прямой подкуп избирателей, проникали в состав действовавших корпоративных структур, расширяли свои контакты с представителями крупного китайского бизнеса, использовали самые разнообразные родственные и другие неформальные связи. Более того, если правительство Према Тинсуланона в основном опиралось на входивших в его состав технократов, то Чаттхай Чунхаван в основном использовал различные группы крупного бизнеса, имеющие свои собственные корпоративные олигархические интересы[xxv][77]. Сам состав задействованных в правительстве и парламенте политических лидеров был весьма неоднороден. Среди них были и выходцы из традиционной, весьма консервативной, бюрократической среды, и представители крупного столичного бизнеса и технократы, и многочисленные группы провинциальных бизнесменов и чиновников, политические взгляды которых были также весьма неоднородны. Такой эклектичный состав правящих кругов, и прежде всего парламента, делал его весьма непоследовательным в политическом плане. Правительство Чаттхая Чунхавана не смогло избежать обострения фракционной борьбы, столкновения личных амбиций и интересов, распространения злоупотреблений и коррупции даже среди высокопоставленных чиновников, в том числе членов правительства[xxvi][78].

Входившие в состав правительственных структур провинциальные лидеры оказались в наибольшей степени подверженными коррупции. При этом они, как правило, были еще достаточно далеки от осознания общенациональных политических интересов и в основном проявляли самостоятельную политическую активность только тогда, когда это касалось вопросов централизации административной системы и ограничения власти местных провинциальных чиновников. Таиландские социологи выделяют провинциальных бизнесменов в отдельную группу, имеющую самостоятельные политические интересы и оказывающую значительное влияние на политическую ситуацию в стране. Нам представляется, что к концу 1980-х гг. провинциальные дельцы и бизнесмены являлись составной частью таиландской национальной буржуазии и в значительной степени еще находились под политическим влиянием элитарных бюрократических группировок. К началу 1991 г. не произошло еще сколько-нибудь реальных изменений в политической системе. Никаких политических реформ правительство Чаттхая Чунхавана не проводило, а процветающая в верхних правительственных эшелонах власти коррупция вызывала весьма критическое отрицательное отношение к нему со стороны самых различных слоев таиландского общества[xxvii][79]. Правительство Чаттхая Чунхавана открыто критиковалось на страницах либеральных газет, а сохраняющая определенное влияние и власть военно-бюрократическая элита готовила очередной военный переворот и использовала при этом неоднократно применяемый военными лозунг борьбы с коррупцией и злоупотреблениями гражданских правительств, который получал поддержку среди определенной части таиландской общественности. Именно этим, вероятно, можно объяснить тот факт, что переворот, организованный в феврале 1991 г. военной группировкой, возглавляемой генералом Сучиндой Крапраюном, первоначально получил поддержку тех слоев населения, которые впоследствии наиболее активно выступали против возобновления военного авторитарного режима и назначения генерала Сучинды Крапраюна премьером. Уже само по себе это обстоятельство свидетельствует о крайней непоследовательности и противоречивости политических взглядов и настроений даже вовлеченных в процесс капиталистической модернизации слоев населения[xxviii][80].