Казимир Северинович Малевич – один из самых бескомпромиссных реформаторов искусства ХХ века, кому дано было сформировать наиболее, пожалуй, радикальное художественное направление первой четверти столетия – супрематизм. Его “Черный квадрат” ужаснул одних, восхитил других. Он продемонстрировал волю художника довести искания авангарда до предела, до нуля и начать разработку основ нового искусства “за пределами нуля”. В 1916 г. К.Малевич писал Александру Бенуа: “И я счастлив, что лицо моего квадрата не может слиться ни с одним мастером, ни временем. Я не слушал отцов, и я не похож на них. И я – ступень”. Он действительно считал свой супрематизм логически чувственным выводом из опыта не только кубизма, но всего мирового искусства. Об этом говорит имя, которое он дал своему детищу: от supremus – наивысший (лат.), утверждая, что супрематизм – это новый реализм, высший реализм. Ступень.[6] В корпусе Бенуа Русского музея открылась выставка "Казимир Малевич в Русском музее". Русский музей, обладающий самой большой в мире коллекцией произведений Казимира Малевича, представил более 100 живописных и 40 графических работ. Несмотря на широкую известность, Малевич остается пока одним из самых загадочных и малоизученных художников. Слишком поздно его наследие стало доступным для обозрения и исследований. Лишь в 1988г. состоялась первая монографическая выставка, на которой были объединены его произведения, хранящиеся в разных странах — России, Голландии, США, Германии. Затем последовали другие выставки, популярность его росла. Но Русский музей не торопился показывать своего Малевича. К выставке готовились долго, несколько лет. В результате исследовательской работы было показано, в частности, что в конце 20-х Малевич начал выстраивать принципиально новую хронологическую концепцию своего творчества. Новые датировки позволяют лучше понять, как развивалось творчество Малевича. У этой коллекции, большая часть которой передана музею родственниками Малевича, непростая история. В марте 1936г., через год после его смерти, мать, вдова и дочери художника передали на хранение в Русский музей 86 живописных произведений и 8 рисунков. А буквально через три месяца после статьи в "Правде", озаглавленной "О формализме в искусстве", из залов музея приказали убрать все, что напоминало бы о Малевиче. Сотрудники попытались оставить в экспозиции хотя бы "безобидную" "Цветочницу", но безуспешно. Так музей стал обладателем творческого наследия художника и одновременно превратился, по пророческому замечанию самого Малевича, в "крепкую гробницу" его произведений. Лишь в 1977 г. с помощью академика Д.С.Лихачева, который сумел убедить вдову Малевича Наталью Андреевну в необходимости передать коллекции музею, работы Малевича официально перешли сюда на постоянное хранение. Еще через несколько лет в экспозиции снова появилась "Цветочница". Однако полностью это собрание показано только сейчас. Русский музей решил построить выставку в академическом ключе, разделив экспозицию на две части. Первая — от 900-х до конца 20-х, от импрессионизма до "крестьянского" цикла. Вторая — произведения, которые подвергались передатировке в середине 10-х и в конце 20-х, а также работы фигуративного характера. Многие картины Малевича в Русском музее показаны с оборотной стороны, чтобы зрители могли убедиться, что зачастую датировки на полотне и на обороте расходятся . Основные вехи творческого пути Малевича соответствуют главным этапам развития русской живописи в начале века. В ранних пейзажах отразились поиски в области импрессионизма ("Пейзаж", "Пейзаж с желтым домом", оба — около 1906), символизма и стиля модерн ("Эскизы фресковой живописи", 1907; "Отдых (Общество в цилиндрах)", 1908). Потом "голуборозовская" томность сменилась размахом и полнотой живописной экспрессии, характерной для образовавшейся в конце 1910г. группы "Бубновый валет" ("Натюрморт", ок. 1910). Период кубофутуризма, весьма непродолжительный хронологически, стал целой эпохой в творчестве Казимира Малевича.

В собрании Русского музея хранятся этапные работы, написанные в кубофутуристической манере: "Портрет И.В.Клюна" (1913), "Авиатор" (1914), "Корова и скрипка" (1913). Супрематизм Малевича, который называют "великой утопией" классического авангарда, представлен на выставке известными образцами. "Супрематизм", например, впервые экспонировался на "Последней футуристической выставке картин "0,10"" в 1915г. в Петрограде, судя по дошедшей до нас фотографии, рядом с историческим "Черным квадратом". Кстати, из известных версий "Черного квадрата" Русскому музею принадлежит вариант, выполненный одновременно с "Черным кругом" и "Черным крестом" для выставки в Венеции в 1924 году. Утверждая принципы самодостаточной живописи, разрушая существовавшие до него понятия о перспективе, "верхе" и "низе", вводя собственные законы "существования материи" внутри супрематического произведения, Малевич перешел в область чистой абстракции. Однако ее основоположнику так и не удалось "зарезать искусство, уложить его в гроб и припечатать "Черным квадратом", как заметил И.Клюн. В конце 20-х — начале 30-х Малевич вернулся к фигуративной живописи, заодно подвергнув ревизии хронологию собственного творчества.

Стремление как бы пройти путь заново отразилось в цикле произведений, созданных с осени 1927 по 1932 год — варианты ранних композиций или оригинальные полотна в духе неопримитивзма и постимпрессионизма. Отдельную группу составляют экспонировавшиеся на выставке 1929г. картины "второго крестьянского цикла", в которых получила развитие всегда волновавшая его тема "Человек — Вселенная". Завершением поисков в области "метафизической" живописи стало "Сложное предчувствие" — образ "голого человека на голой земле". Около 1932г. в живописи Малевича наступил перелом. Не случайно именно этой датой он сам "закрыл" целый этап своей творческой биографии, написав об ощущении пустоты. Возможно, появились горькие предчувствия в связи с постановлением ЦК ВКПб "О перестройке литературно-художественных организаций" и в связи с тем, что на выставке "Художники РСФСР за 15 лет" большую часть его произведений в экспозицию не включили. Впрочем, его связь с подступающей страшной реальностью тоталитаризма была и противоречивее, и сложнее.

Малевич, всегда стремившийся к внеличностному, надличностному в своих отрешенных от всего земного, "очищенных от человечины" образах, безликих фигурах и торсах, вдруг вернулся к традиционному портрету. Он всегда принадлежал к тем художникам, которые не столько отражают эпоху, сколько создают ее. Творцом, так сказать, диктующим миру свой закон, изобразил себя художник в последнем автопортрете 1933 года, который завершает выставку в Русском музее.[7]