Как уже отмечалось, правовые цели обязательства зависят не только от содержания опосредуемых им фактических отношений, но и от целей и задач правового регулирования, в связи с чем одинаковые по содержанию отношения могут быть урегулированы по-разному. Практика показывает, что транспортно-экспедиционные отношения могут быть достаточно успешно урегулированы как в рамках посреднических договоров, так и в рамках договора перевозки. Поэтому зачастую многое зависит именно от того, какая из двух указанных правовых моделей будет избрана законодателем. В связи с этим необходимо выяснить, насколько правомерно подчинение отношений по транспортному экспедированию грузов какой-либо из указанных правовых моделей и есть ли основания для их опосредования самостоятельной правовой формой.

Во-первых, несложно заметить, что и экспедитор, принимающий на себя ответственность за доставку груза, и договорный перевозчик, не осуществляющий транспортировку груза самостоятельно, операционно выполняют одни и те же действия по заключению договора перевозки, а непосредственное удовлетворение интересов грузовладельца в доставке груза в обоих случаях реализуется в действиях фактического перевозчика. Возникающие при этом отношения по своему экономическому содержанию являются однородными и в каждом из случаев представляют собой все ту же форму посредничества на транспорте.

Во-вторых, перевозчик, осуществляющий фактическую транспортировку, всегда имеет так называемый "физический контакт" с грузом, вследствие чего его ответственность основана именно на этом факте и конструируется по принципу ответственности за свои собственные действия. Напротив, договорный перевозчик, перепоручающий непосредственное выполнение перевозки другому лицу, такого физического контакта с грузом в процессе его транспортировки не имеет. Поэтому механизм его ответственности за доставку и сохранность груза в принципе может быть реализован только в форме юридической конструкции ответственности за действия третьих лиц. Это не только существенно отличает его от фактического перевозчика, но и еще раз подчеркивает однородность указанных отношений с отношениями, возникающими из посреднических договоров, направленных на обеспечение доставки груза.

В-третьих, на практике во многих случаях экспедиторы помимо обеспечения доставки груза путем заключения договора перевозки с фактическим перевозчиком оказывают грузовладельцам целый ряд разнородных по своему содержанию дополнительных транспортно-экспедиционных услуг. Поскольку каждая из этих услуг направлена на достижение своей конкретной цели, являющейся по отношению к общей направленности транспортно-экспедиционного обязательства целью не конечной, а промежуточной, реализация унифицированного правового регулирования для всех них в рамках модели договора перевозки представляется не только нецелесообразной, но и практически невозможной.

С учетом вышеизложенного полагаем, что в силу своей специфики отношения по транспортному экспедированию грузов требуют самостоятельного правового регулирования и конструирования особой модели международного транспортно-экспедиционного обязательства, которая, с одной стороны, будет основана на сочетании правовых целей, присущих и посредническим договорам, и договору перевозки, а с другой, именно этим системным сочетанием будет от них отличаться. Вместе с тем, как и во всяком другом сложном явлении, существует еще одно обстоятельство, которое может значительно затруднить квалификацию международных транспортно-экспедиционных отношений по такого рода правовой модели.

Оно заключается в том, что во многих национальных и международных правовых регуляторах экспедитору, помимо всего прочего, предоставлено право осуществлять самостоятельную транспортировку груза. Так, например, согласно параграфу 458 ГТУ экспедитор вправе осуществлять перевозку груза самостоятельно и в этом случае в той части, в которой это касается непосредственной перевозки, он наделяется правами и обязанностями перевозчика и вправе требовать уплаты вознаграждения в дополнение к тому, которое он получает за свои услуги как экспедитор. В соответствии со статьей 8:61 ГК Голландии экспедитор, самостоятельно выполняющий транспортировку груза, является по закону перевозчиком, даже если в целом он принял на себя обязательство только экспедировать грузы. Аналогичные положения содержатся и в пункте 2.1 Стандартных условий проформы коносамента FBL 1992, а также пункте 7.1 Модельных правил транспортно-экспедиционного обслуживания FIATA. И хотя в литературе уже отмечалось, что экспедитор в целом может действовать в трех различных статусах (как простой агент, как договорный перевозчик и как фактический перевозчик), вопрос о правовой природе возникающих при этом отношений исследован мало. Должны ли такого рода отношения подпадать под единое транспортно-экспедиционное обязательство либо в данном случае необходимо вести речь об их регламентации одновременно двумя договорами - договором перевозки в части непосредственной транспортировки груза и договором транспортной экспедиции в отношении остальных операций?

Представляется, что, учитывая особенности направленности транспортно-экспедиционного обязательства и целей предполагаемой унификации, при решении проблемы квалификации отношений по непосредственной транспортировке груза самим экспедитором необходимо исходить из принципа единства обязательства по международному транспортному экспедированию груза и дифференциации правового статуса экспедитора внутри его. Иными словами, признание международного транспортно-экспедиционного обязательства самостоятельным видом обязательства по доставке груза обусловливает необходимость построения его единой модели, в которой заключение экспедитором договора перевозки (как в качестве агента грузовладельца, так и в качестве принципала) и непосредственное осуществление им транспортировки груза должны рассматриваться как равнозначные методы (средства) реализации конечной цели указанного обязательства. Выбор того или иного метода в конечном итоге предопределяет только дифференциацию обусловливающих правовой статус экспедитора правовых целей обязательства, особенности сочетания которых и придают ему самостоятельную правовую природу в сравнении с остальными видами обязательств, в том числе договором перевозки. При таком подходе международное транспортно-экспедиционное обязательство фактически предстает в виде своего рода универсальной правовой формы доставки груза в прямом сообщении, при котором грузовладелец поручает исполнение этой доставки только одному лицу - экспедитору, независимо от того, будет ли он осуществлять ее посредством самостоятельной транспортировки (полностью или частично) либо посредством заключения одного или нескольких договоров перевозки и независимо от характера возникающего при перевозке сообщения (прямого или непрямого, смешанного или унимодального). В этой ситуации даже при самостоятельном осуществлении экспедитором транспортировки груза никакого дополнительного перевозочного обязательства между ним и грузовладельцем не возникает, поскольку такая транспортировка полностью укладывается в рамки обязательства по транспортному экспедированию грузов и должна подчиняться специальному унифицированному правовому регулированию, а не нормам о договоре перевозки.