Этой трудностью постоянно пользуются в неблаговидных политических целях. Так, на специальной встрече ОБСЕ, посвящённой проблеме толерантности и борьбы с пропагандой расизма, ксенофобии, антисемитизма в интернете, российский представитель предлагал ввести чуть ли ни всеобъемлющий контроль за «глобальной сетью», что уже практикуется в авторитарных государствах. Это вызвало следующий совершенно справедливый критический комментарий: «люди… должны бояться, чтобы борьба с конкретной опасностью сама не стала опасностью, не нарушила демократических свобод».

В подобных случаях нет безошибочного эффективного рецепта или механизма установления четкой разграничительной линии между социально-позитивным и социально-негативным. Это очень затрудняет решение многих вопросов и наоборот облегчает его для разного рода манипуляторов. Поэтому иногда ничего не остается, кроме как разбираться в отдельности с каждой конкретной ситуацией, процессом и тенденцией, руководствуясь общегуманистическими принципами и тем, что представляется необходимой мерой в их применении.

Толерантность и интолерантность играют во многом определяющую роль в контексте некоторых основных тенденций современного мира. Таких тенденций, как эволюция духа и практики насилия и ненасилия, в том числе военных конфликтов, конфронтация демократических и тоталитарных систем, динамика интеграционных и дезинтеграционных процессов и др.

Противостояние насилия и ненасилия старо как мир. Насилие и агрессивность всегда были неотъемлемым элементом человеческих отношений. Традиционное общество и техногенная цивилизация во многом основаны на нетерпимости и насилии. Одна из идейных и практических доминант последней заключается в стремлении к «овладению», завоеванию господства над окружающим, будь то природа, территории, людские сообщества, государства и др. В прошлом веке человечеству было суждено пережить пароксизмы нетерпимости и насилия, беспрецедентные по масштабам и формам.

Но и сейчас в ряде регионов высокого накала достигают деструктивные конфликты. Опасно выросли радикалистские тенденции, в основе которых лежит нетерпимость, неприятие «знаковости». Наиболее опасный пример – мусульманские фундаменталистские движения и государства, тяготеющие к созданию всемирной исламистской диктатуры, которая должна сочетать черты архаических средневековых тираний и современных тоталитарных диктатур.

Одновременно со всем этим, под шумным бурлением конфликтов и конфронтаций, не всегда просто заметить, как стали воплощаться в жизнь идеи ненасилия. Эти идеи и прежде занимали немалое место в истории, но чаще всего казались и оказывались безнадежно утопическими. Трудно переоценить значение некоторых религиозных традиций в становлении культуры ненасилия, хотя их роль далеко не однозначна. Велико значение концепций ненасилия последних двух веков (Г.Д.Торо, Л.Н.Толстой, М. Ганди, А.Швейцер, Н. и С. Рерихи, М.Л. Кинг и др.).

Что касается практической реализации идей ненасилия, то впервые она стала осуществляться совсем недавно, когда многие страны (Индия, Филиппины, Португалия, Испания, Чили, страны Восточной Европы и др.) ненасильственным путем освободились от колониальной зависимости или авторитарных режимов. Образовались зоны и механизмы, в которых эти идеи все в большей мере становятся преобладающими. Возникли и приобрели большое влияние международные органы по мирному разрешению конфликтов, антивоенные, антидискриминационные, антиядерные, правозащитные движения, другие формы ненасильственной борьбы.

Одним словом, только в настоящее время ненасилие перестало быть недостижимым идеалом, хотя, конечно, пока не приходится говорить об его универсализации. Давно обсуждается вопрос о возможности (и «желательности») устранения различных форм насилия из человеческой жизни. Быть может, это оказалось бы столь же опасным, как полное устранение нетерпимости, о чем упоминалось выше. Однако не исключено, что принципы ненасилия могли бы занять преобладающее положение в ряде жизненных сфер. Многие мыслители и исследователи допускают такую возможность, более того считают ее насущной необходимостью. «Ненасилие несет в себе зачатки новой истории, - говорится в книге «Выход из насилия» Ж. Семлена, - оно способно направить человечество в новом направлении. ХХI век будет веком ненасилия или его не будет вовсе».

Самая массовая форма нетерпимости и насилия – война. Войны сопровождали практически всю историю человечества, а ХХ век – эпоха беспрецедентных истребительных войн. Военные конфликты продолжают бушевать и в современном мире. И все же правомерно утверждать, что впервые появилась реальная возможность их минимизации, даже, может быть, устранения из жизни людей. Практически исчезла угроза мировых войн в обозримом будущем. Созданы и функционируют международные миротворческие органы и механизмы, в сущности, первые долговременные работающие организации такого рода, которые воплощают, несмотря на все свое несовершенство, целенаправленные, систематические коллективные усилия по созданию и расширению обстановки глобальной толерантности и согласия. Существенно расширились зоны мира. Одна из них -­ европейская, которая на протяжении многих веков была ареной непрекращающихся военных столкновений. Правда, здесь и в последние десятилетия не обходится без ожесточенных военных конфликтов, но почти исключительно на территориях распавшихся тоталитарных империй - «мега-империи» СССР и «мини-империи» – Югославии. Сказывается наследие режимов такого рода, всегда несущих потенциал войны.

Весьма опасные рецидивы милитаристского духа и практики имеют место и во многих других регионах, и все же важно отметить несомненные антимилитаристские сдвиги в общественном сознании. Пацифистская ментальность вытесняет господствовавшее на протяжении тысячелетий представление, что война – естественное, если ни предпочтительное состояние. Все большее распространение получает культура мира и толерантности, сменяющая привычный конфронтационный дух.

Разумеется, к этой культуре относится все сказанное относительно ненасилия. Многие исследователи, среди которых такие видные фигуры, как З. Фрейд, К. Лоренц и др., придерживались и придерживаются мнения о невозможности устранения агрессивности и военных конфликтов. Вместе с тем исключительно плодотворной представляется идея сублимации, присущая классической психоаналитической традиции. Вот высказывание на этот счет современного российского психоаналитика: «агрессия как основной инстинкт всегда была и будет в человеческом обществе. Другое дело, в каких формах: разрушительных – в виде войн, насилия, геноцида – или нет. Любое человеческое продвижение, будь то бизнес, выдвижение новых научных идей, зиждется на агрессивном инстинкте».

Впрочем, и «избыточная» сублимация агрессивных импульсов в современном мире еще не всегда своевременна. Пацифистские принципы, в случае их абсолютизации, могут, подобно ненасилию и толерантности, превращаться в свою противоположность. Как показывают события последнего времени, иногда только военными средствами можно искоренять или сдерживать тиранические режимы, противостоять воинственной нетерпимости, опасным милитаристским и террористическим проектам, систематическим нарушениям прав человека и т.п. Военное сдерживание и, если необходимо, подавление гнезд милитаризма и экстремизма - непременное условие реалистического, действенного пацифизма.