Эта тенденция совсем не оригинальна. Богоизбранными считали себя еще евреи Ветхого Завета. Китай недаром назывался "Срединной империей" – имелось в виду не географическое его положение, а центральная роль в судьбах мира (а все прочие, не китайцы, считались "варварами" и по определению должны были подчиняться китайскому императору). Идея особости, прирожденного превосходства над другими народами лежала в основе идеологии германского нацизма – и не случайно "Моя борьба" Гитлера и "Миф XX века" Розенберга продаются на тех же книжных лотках, что книги с откровенной проповедью русского национализма и шовинизма или псевдонаучные "труды", с пеной у рта доказывающие, что русские и вообще славяне – один из древнейших народов мира. Чтобы не возвращаться к этому подчеркнем: время, когда тот или иной народ вышел на историческую сцену несущественно для суждения о нем. Русский этнос как единое и целостное образование сложился примерно в XI веке нашей эры, а, скажем, мордва упоминается как единый народ ("морденс") еще в VI веке н.э.

Именно она, эта идея особости, породила весьма распространенную мифологему об исконной противопоставленности "Запада" и "Востока" (причем каждый из них понимается как нечто целостное): "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут" (Р.Киплинг). В современном российском обществе она логически привела к идиотскому термину "лица кавказской национальности", к человеконенавистническому представлению о зловредных "черных", единственным признаком которых является их нерусскость, а в недавнем прошлом – к печально знаменитой концепции "малого народа" Игоря Шафаревича.

Да, мы, русские, особые. Такие же "особые", как все другие народы мира, как англичане и американцы, немцы и французы, эстонцы и латыши, армяне и азербайджанцы, евреи и цыгане, мордва и чуваши. Своей "русскостью" также смешно хвастаться, как смешно алеуту хвастаться своей "алеутскостью". Естественно, что все народы гордятся своей национальной культурой и историей своего народа, деяниями своих предков. Но так же естественно, что они гордятся своей ролью в едином процессе мировой истории, вкладом своей литературы, искусства, науки в мировую сокровищницу культуры. И совершенно неестественно, если начинает всерьез обсуждаться вопрос, кто внес больше, кто, следовательно, "лучше всех". И уж совсем плохо, когда кто–то априорно убежден, что именно он самый лучший .

Национальная история и культура, в нашем случае история и культура России и русского народа как важнейшего организующего начала в истории российского общества, неразрывна с историей и культурой Европы и всего мира, является ее неотъемлемой частью. В этом смысле можно и нужно быть одновременно и патриотом, и "западником". Но – и тут мы приходим к другой тенденции, противоположной изоляционизму – это "западничество" не имеет права превращаться в простое обезьянничанье чужой культуры, в бездумный отказ от своих культурных и вообще духовных традиций и стремление быть больше европейцем или американцем, чем сами европейцы и американцы. Или – в ситуации России и населяющих ее народов – больше русским, чем сами русские. Тем более что это все равно недостижимо. Уважение к другому народу готовность понять и в чем–то даже принять его традиции и ценности совсем не означает отказа от своих собственных традиций и ценностей, подмены их усредненным представлением о "западной культуре" – усредненным, потому что как раз национальные особенности француза и американца, англичанина и итальянца, грека и израильтянина оказываются в этом случае вынесенными "за скобки".

Нормальное самосознание гражданина новой России – это единство трех начал, трех компонентов. Во–первых, это чувство принадлежности к своему этносу своему народу (будь это русские, мордва, татары или алеуты), любовь и уважение к своим национальным традициям и истории своего народа, стремление владеть своим национальным языком и национальной культурой. Во–вторых, это чувство принадлежности к многонациональному российскому обществу российский патриотизм, непременно сопряженный с отказом от национального (этнического) тщеславия, от представления о своей этнической исключительности и о том, что другие народы, живущие рядом, в чем–то неполноценны по сравнению с "моим" народом. В–третьих, это чувство принадлежности к мировому (и европейскому как его части) сообществу чувство ответственности не только за судьбы своего народа и своей многонациональной страны, но и всего мира.

В сегодняшней публицистике идет ожесточенная борьба вокруг "общечеловеческих ценностей". Одни обрушиваются на них, противопоставляя ценностям национальным. Другие, напротив, видят стержень духовного развития российского общества во все большем приобщении к этим общечеловеческим ценностям. Оба спорящих лагеря исходят обычно из одной и той же совершенно ошибочной идеи – а именно из того, что "общечеловеческие" ценности исключают национальные – и наоборот.

Прежде всего зафиксируем: нет ценностей общечеловеческих в строгом смысле. Они не являются врожденными и не свойственны всем народам без исключения. Людоедам трудно договориться с вегетарианцами. Видение человека и мира у разных народов различно, а иногда даже в чем–то и противоположно. Например, в христианской (протестантской) этике одной из центральных является идея деятельной активности человека в мире (усвоенная и классической немецкой философией в лице Гегеля и Маркса), в то время как для буддизма основополагающей является как раз противоположная идея – идея недеяния. Тому же протестантизму с его проповедью самоценности личности противостоит конфуцианство с его культом государства. Что же тогда мы называем общечеловеческими ценностями? Это те ценности, которые позволяют носителям разных национальных культур, разных религий и идеологий найти "общий язык", те ценности, которые позволяют людям вне зависимости от их происхождения и их самоидентификации с той или иной культурой ставить общие цели и обеспечивать их совместное достижение, решать наднациональные, порой и глобальные проблемы таким образом, чтобы это решение было оптимальным для всех. Это те ценности, которые делают возможным баланс интересов личности, народа и человечества, в конечном счете – их выживание и поступательное развитие в нашем общем, таком, в сущности, небольшом мире. Пример такой ценности – благополучие и воспитание детей. Нет такого этноса и такого общества, где бы эта задача так или иначе не решалась. Именно наличие таких "общечеловеческих" ценностей поддерживает на земле мир, сотрудничество, единство мировой науки, взаимовлияние культур. И они не противостоят национальным ценностям, а входят в их систему благодаря тому что эта система национальных ценностей не привносилась извне, а естественно складывалась, обычно долго и мучительно, в течение всей культурной истории народа. Именно поэтому в системе ценностей русского этноса христианские ценности занимают столь заметное место – так сложилась история русского народа; но ими эта система не ограничивается. Точно также совершенно естественно, что в ходе многовекового противостояния агрессии с Востока (татаро – монголы) и Запада (немецкие рыцарские ордена, Польско–Литовское государство, Германия, наполеоновская Франция) в русском национальном сознании заняли столь большое место ценности, связанные с патриотизмом в его, так сказать, военном, оборонительном измерении (большая часть войн, которые вела Россия с другими государствами, были не агрессивно–наступательными, а оборонительными). Сама история не способствовала пацифистскому настрою русского национального сознания.