Для крестьянских войн характерно скорее отсутствие четких, определенных целей и установок борьбы, чем их наличие. Распыление сил на решение мелких сиюминутных задач, к тому же не всегда тактически оправданных, преобладало над более серьезными и глубинными стратегическими задачами. Целевые установки, выдвигавшиеся восставшими на повестку дня, были крайне противоречивы, причем сегодня они могли быть одни, а завтра уже другие. Грань между «за» и «против» в народной борьбе была очень подвижна, а образы врагов и друзей постоянно обновлялись и видоизменялись (к примеру, князь Львов и митрополит Иосиф в период разинского движения).

Между тем, в нашей историографии при изображении крестьянских войн присутствуют известная заданность хода борьбы, неоправданная тенденция придать ей упорядоченность, централизующее начало. Весьма спорным представляется тезис о сознательности и политическом кругозоре участников крестьянских войн, ибо речь идет все же не о профессиональных революционерах. Элементы организованности и дисциплины, отчасти присущие основному повстанческому войску, а главным образом его казачьему ядру, широковещательно распространяют на движение в целом и т.д. При этом упускается из виду, что в период позднего феодализма очень распространенной формой протеста крестьян становится социальный разбой, который и ранее был вполне обычным явлением. В России, как и в Западной Европе, «в этот период действия разбойничьих отрядов, во-первых, особенно часто приобретают социально направленный характер – против крупных феодалов, монастырей, государственных должностных лиц, богатых купцов и в защиту бедных и обездоленных; во-вторых, сами эти отряды не только состоят из «простых людей», но часто возглавляются выходцами из крестьянской среды».

Конечно, это не значит, что крестьянские войны были бесцельными и бессмысленными.

Разворот событий в период крестьянских войн в значительной мере был обусловлен движущими силами восставших. Состав участников движений изучен историками довольно основательно. Однако исследователи обычно делали упор на социальную и национальную пестроту повстанческих рядов, не вдаваясь в характеристику отдельных категорий крестьянства или городского населения и слишком однообразно подходя к движению в разных регионах, словно все везде протекало одинаково независимо от географических, этнографических и других местных особенностей.

В нашей историографии недостаточно внимания уделялось внутреннему миру поднявшихся на борьбу людей: их психологии и настроениям, складу ума и традиционной линии поведения.

Нередко упускалось из виду, что готовность к «бунту» у одного и того же человека уживалась с привычкой подчинения; стремление служить «хорошему» царю сталкивалось с не менее сильным желанием сохранить верность царствующему самодержцу. Не случайно повстанческие предводители считали необходимым приводить всех, вставших на их сторону, к присяге: крестоцелование в пользу нового государя как бы освобождало от обязательство по отношению к старому.

Другой важный момент, который следует иметь в виду, - наличие среди повстанцев случайного элемента, который присоединился к движению, усматривая в нем широкую возможность безнаказанно «вволю погулять», поживиться и похарчиться. Это могли быть бродяги, босяки, шаромыжники, разбойники с большой дороги, освобожденные тюремные сидельцы, в прошлом промышлявшие воровством и т.п. И, конечно, присутствие этой сомнительной прослойки не могло не оказывать пагубного влияния на и без того неустойчивую повстанческую массу, действовавшую вне основных отрядов.

Наконец, неверно наделять, как это сплошь и рядом практикуется в работах наших историков, всех участников крестьянских войн бойцовскими качествами, изображать разных по своему складу и характеру людей как однородную, усредненную героическую общность. Ведь среди них были не только мужественные и бесстрашные, но и робкие и нерешительные, сомневающиеся и придерживающиеся нехитрого житейского правила «как все – так и я».

Подводя итоги, хотелось бы отметить, что наличие в историографии устоявшихся точек зрения на крестьянские войны не исключает постановки ряда спорных вопросов. Высказываются сомнения по поводу того, можно ли считать восстание С.Разина крестьянской войной. А.Н.Сахаров, например, считает, что это было социальное движение, в котором богатые крестьяне боролись за право предпринимательской деятельности в рамках региона. Без сомнения, эта неожиданная точка зрения представляет большой интерес, заслуживает пристального внимания и найдет как последователей, так и оппонентов. Однако поскольку историк не пояснил и не аргументировал свою новую трактовку, она нуждается в уточнении.

Новые подходы, спектр разнообразных взглядов на российские восстания ХVП-ХVШ вв. – это, несомненно, добрый знак и благоприятная предпосылка дальнейшего развития историографии проблемы. Потому что очень важным для формулирования научных позиций является отказ от унитарного мышления, от наивной веры в то, что возможна выработка какой-то единой трактовки крестьянских войн, которая, утвердившись в научной литературе, проводилась бы как единственно верная.

IV. Список используемой литературы.

1. «Исторический сборник», 1934, № 1.

2. «Московитянин», 1841, № 7, ч. IV.

3. Буганов В.И. Итоги и задачи изучения крестьянских войн в России. Народы в Крестьянской войне 1773-1775. – Уфа, 1977.

4. Викторов В. Крестьянские движения ХVП-ХVШ вв. Сб. документов и материалов с примечаниями. – М., 1926.

5. Волк С.С. Исторические взгляды декабристов. – М. – Л., 1958.

6. Гацисский Ф.С. Нижегородский летописец– Нижний Новгород, 1886.

7. Донские дела. Кн. 4-.5. – СПб, 1917.

8. Дружинин В.Г. Раскол на Дону в конце ХVП века. – СПб, 1889.

9. Иловайский Д.И. История России, т.V. – М., 1905.

10. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. – М., 1987.

11. Ковальченко И.Д. Роль дискуссии в исторической науке. Всемирная история и Восток. – М., 1989.

12. Костомаров Н.И. Бунт Стеньки Разина. Исторические монографии и исследования. Т. 2. - СПб, 1863.

13. Костомаров Н.И. Стенька Разин. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Т. 2. – М., 1991.

14. Лебедев В.И. Крестьянская война под руководством Степана Разина. - М,1964.

15. Мещенко П.И. История народного хозяйства СССР, т.1. – М., 1947.

16. Нечкина М.В. История истории: (Некоторые методологические вопросы истории исторической науки). История и историк: Историография истории СССР. – М., 1965.

17. Очерки истории СССР ХVП в.

18. Пиксанов Н.К. Социально-политические судьбы песен о Степане Разине. В сб. «Художественный фольклор». – М., 1926.

19. Пионтковский С. ук. ст. «Историк-марксист», 1933, № 6.

20. Покровский М.Н. Русская история в самом сжатом очерке. – М., 1920.

21. Попов А.Н. История возмущения Стеньки Разина. – М., 1857.

22. Попов А.Н. Материалы для истории возмущения Степана Разина. – М., 1857.

23. Порфирьев С.И. Разинщина в Казанском крае. – Казань, 1916.