Синто требовало от самураев обязательного почитания умерших предков и поклонения душам убитых в бою воинов, военачальников, обожествлённых героев и императоров. Считалось, что умершие прародители становились богами и, наделённые сверхъестественной силой, оставались в мире живых, влияя на события, населявшие этот мир, и рядовые духи-покровители (удзигами) в особенности, могли, по представлениям японцев, распоряжаться человеческими судьбами, влиять на успех или неудачу в жизни, оказывать воздействие на ход сражения и т.д. Поэтому самураи верили в божественную предопределённость и ставили свою волю в полную зависимость от "воли богов". Перед каждым военным предприятием воины обращались к удзигами, боясь навлечь на себя гнев духов предков, ибо они властвовали над природой, и все бедствия - это месть духов за несоблюдение благочестия. Почитание предков влекло за собой почитание родины - "священного места обитания богов и душ предков". Синто учило любви к родине ещё и потому, что Япония, и только она одна, является "местом рождения" Аматэрасу - богини солнца, которая передала управление страной своим "божественным потомкам".

Кроме душ предков, героев и т.д., самураи особенно почитали синтоистского бога войны Хатимана, прототипом которого являлся обожествлённый, по традиции синто, легендарный император Японии Одзин. Впервые Хатиман упоминается как "помощник" японцев в 720 г., когда он, по преданию, оказал эффективную помощь в отражении нашествия со стороны Кореи. С тех пор его стали считать покровителем японских воинов. Перед каждой военной кампанией самураи возносили Хатиману молитвы, просили его оказать поддержку в предстоящей борьбе, приносили клятвы - "юмия-Хатиман" ("да увидит Хатиман наши луки и стрелы" или "клянусь Хатиманом").

Наряду с Хатиманом самураи признавали богами войны мифического тэнно Дзимму, основателя императорской династии, императрицу Дзингу и её советника Такэти-но Сакунэ, а также принца Ямато-дакэ (Ямато-такэру), покорившего айнский восток Японии.

В честь богов войны устраивались в определённые дни празднества. Одним из них был "гунсинмацури", торжественно отмечавшийся 7 октября на территории синтоистского храма в Хитати. Ночью в пределах храма собирались мужчины с мечами (дайто) и женщины с алебардами (нагината), развешивались бумажные фонари, которые затем сжигались.

Синто, являясь исконной религией японцев, однако, редко присутствовал в чистом виде в религиозной жизни самураев. Буддизм, проникший в середине VI в. в Японию, был более развитой (при этом - мировой) религией, нежели примитивный синтоизм. Поэтому он был сразу же принят правящими кругами страны и использован в их интересах. Тем не менее синтоистские священнослужители не желали отказаться от своих привилегий и опирались на народные массы, продолжавшие исповедовать традиционную религию. Это заставило буддийское духовенство и правителей древней Японии идти по пути сотрудничества двух религий, что со временем привело практически к синкретизму синтоизма и буддизма.

Слияние синто и буддизма отразилось на духовной жизни самурайства. Нередко японские воины перед военными походами или решающей битвой одновременно поклонялись духам синто и божествам буддизма. В результате подобного сосуществования многие боги синто стали наделяться особенностям буддийских бодхисаттв, в то время как пантеон буддизма пополнялся принятыми в него божествами синтоизма. Культ Хатимана, в частности, номинально являвшегося богом синто, был глубоко пропитан буддизмом. Многие из изречений, приписанные Хатиману, явно носят буддийский характер, так как в них он называет себя Босацу - бодхисаттвой - чисто буддийским термином.

В дальнейшем Хатиман был признан буддийским духовенством бодхисаттвой и получил имя Дайдзидзайтэт. То же можно сказать и о синтоистской богине Аматэрасу, "прародительнице" императорской семьи. Аматэрасу была объявлена приверженцами буддийской секты "сингон" воплощением верховного космического будды Вайрочана (Дайнити). Одновременно с буддизмом в Японии начало распространяться конфуцианство чжусианского толка. Учение Конфуция, переработанное Чжу Си, представляло собой консервативное, догматическое течение более идеологического, чем религиозного плана, так как оно включало в себя, кроме религиозных, очень слабо развитых, ещё и этические моменты. В Японии конфуцианство пошло по пути адаптации в местных условиях, сливаясь с буддизмом и синто, воспринимая некоторые их положения.

Для самурая отношение между господином и слугой было основным. Из этого отношения черпались понятия о долге господина перед слугой и слуги перед господином. Содержание своих слуг было законом нравственного долга господина, и он не мог считать это своей милостью по отношению к слугам, так как жил трудом своих слуг и должен был, наоборот, смотреть на это как на милость с их стороны. Для слуг же служение господину есть долг и обязанность, а не милость. С благодарностью они должны получать от своего господина выдачи натуры или деньгами, и их должна воодушевлять только одна мысль: отдать свою жизнь за него. "Это - закон нравственного дола слуги", - говорится в конфуцианском учении. Такие отношения - не что иное, как "справедливость", или "нравственный долг господина и слуги".

Идея верности господину и неразрывно связанное с ней понятие долга были выдвинуты в бусидо на первый план, в то время как более отвлечённые философские положения конфуцианства претерпели на японской почве соответствующую перегруппировку и переоценку, не меняя, однако, своей сути. Верность ("служение господину как источнику всех благ") и долг ("осуществление этой верности") во всей конфуцианской этике являлись наиболее активными элементами, всё остальное считалось второстепенным и "покрывалось практическими идеями" этих двух понятий, занимало как бы побочное, служебное положение.

Но верность господину могла выражаться не только в постоянном служении ему, готовности в любой момент пасть за него. Вассал проявлял свою верность также тем, что следовал за своим господином по пути смерти, выражавшемся в "самоубийстве вслед", которое стало к XIV в. распространённой формой исполнения долга.

Таким образом, религиозное мировоззрение самураев слагалось из догм буддизма и конфуцианства, привнесённых в Японию из Китая, и элементов верований и обычаев местной, национальной религии - синто, которая вошла с ними в тесное соприкосновение.

Со временем элементы этих трёх религий переплелись и составили как бы единое целое. Другие большие религии и религиозные течения оказали на сословие воинов менее существенное влияние.

Тем не менее на долю христианства, появившегося в Японии вслед за прибытием португальцев в XVI в., выпал больший успех. Деятельность христианских миссионеров, прежде всего иезуитов, принесла свои плоды. Так, половина армии в походе Тоётоми Хидэёси против Кореи в 1598 г. была христианской. Однако христианство недолго процветало на японской почве.