Специальным циркуляром Наркомфина, устранял волюнтаризм и «местное творчество», в действовавший ранее порядок налогообложения были внесены изменения: определен точный перечень обязательных платежей и их размеры; возвращались религиозным обществам ранее излишне начисленные суммы платежей; не допускалось до особого решения исполкома местного Совета опечатывание молитвенных домов и наложение штрафов и ареста на имущество членов религиозного общества за неуплату налогов в срок.

Комиссия была органом, куда стекались многочисленные жалобы и обращения верующих и духовенства в связи с нарушениями законодательства о культах Собранные все вместе, они свидетельствовали о том, что речь идет не о частных фактах нарушения законов, в установившейся практике беззакония в отношении верующих и религиозных организаций. Многие из жалоб Комиссия направляла для проверки и реагирования в центральные партийные и советские инстанции, в пра­воохранительные органы. По многим она вела многолетнюю переписку с местными властями, пресекая или предотвращая их незаконные действия. Немало из них П. Г. Смидович, многие годы работавший бок о бок с М. И. Калининым - председателем ВЦИКа, передавал ему их, что называется, напрямую, ища поддержки и соучастия в разрешении. Отличительная черта письменных обращений П. Г. Смидовича - правдивость информации, отсутствие какого-либо стремления «смазать» ситуацию, приукрасить реальность. В мае 1930 г. П. Г. Смидович принимал председателя Центрального духовного управления мусульман в Уфе муфтия Р. Фахретдинова, который представил доклад о ситуации, сложившейся в мусульманском культе. В нем сообщается о закрытии мечетей, о наложении непосильного налога, штрафах и арестах за их неуплату, о «раскулачивании» служителей культа, их высылке на принудительные работы, арестах, конфискации личного имущества, об изъятии у верующих Корана и других религиозных книг, запрещении молитвенных собраний и т. д.

И хотя властных полномочий для положительного разрешения подобных обращений у «всесоюзного ста­росты» к тому времени явно не хватало, а авторитет «партийных установок» был несравненно выше законов государства, все же М. И. Калинин как в этом, так и в других эпизодах вступался за верующих. Вполне со­глашаясь со П. Г. Смидовичем о необходимости «опираться» на партийные органы, М. И. Калинин сам об­ращается «по инстанциям», с просьбой в «партийном порядке» рассмотреть ситуацию в «религиозном вопросе».

Комиссия информировала директивные органы о манипуляциях со статистикой, получивших широкое хождение в краях и областях республики в целях со­крытия фактов администрирования. Убедившись, что доставшаяся от НКВД в 1930 г. религиозная статисти­ка не отражает реального положения, она стремилась провести полный учет всех действовавших религиозных объединений, потребовав от республиканских (автоном­ных), краевых и областных комиссий предоставления отчетов. Однако Комиссия столкнулась с рядом трудно­стей. Местные органы под всяческими предлогами не да­вали такой отчетности, или представленная ими стати­стика вызывала серьезные сомнения в ее достоверно­сти, чаще всего в ней не указывались те культовые здания, которые были закрыты административным путем, в обход существующего порядка. Информируя о создавшейся ситуации ЦК ВКП(б) (декабрь 1933 г.), Комис­сия привела следующий пример. В 1931 г. в Ленинградской области было учтено 2343 общества, а в 1932 г. их оставалось уже 1988, т. е. уменьшение составило 355 единиц, тогда как за этот период ВЦКом было утверждено закрытие лишь 32 церквей. Таким образом, только за год в области, по существу, беззаконно за­крыли 323 молитвенных здания.

К сожалению, такое соотношение «законной» и «незаконной» практики характерно было и для многих других регионов РСФСР. Пыталась Комиссия и непосредственно воздействовать на республиканские (авто­номные), краевые и областные Советы и их комиссии по культам. В этих целях ввела практику заслушивания на своих заседаниях наиболее «отличившихся». В декабре 1932 г., к примеру, отчитывался Горьковский крайисполком, который за 1930—1932 гг. закрыл 305 молитвенных зданий, из которых, по рассмотрению жалоб верующих, ВЦИК постановил вернуть как неза­конно закрытые — 119.

И все же, как ни стремилась Комиссия выправить ситуацию в религиозной сфере, ей этого не удавалось. Начиная с 1933 г. ее правозащитные усилия все чаще становятся лишь эпизодами, которые тут же «перекры­вались» все новыми и новыми отступлениями (зачастую вынужденными) перед теми силами в государственно-партийном аппарате, что ориентировались в решении «религиозного вопроса» на административный диктат. К примеру, в феврале 1933 г. Комиссия по настоянию представителя ГПУ приняла постановление «О состоя­нии религиозных организаций». В нем утверждалось, что перед лицом «консолидирующегося контрреволюци­онного актива в рамках религиозных организаций» не­обходимо «удвоить бдительность», «провести решитель­ную линию по сокращению возможности влияния слу­жителей культа в массах трудящихся». Подобные при­зывы «переводились» органами власти на местах в дей­ствия по сокращению числа религиозных обществ и групп, монастырей, духовных учебных заведений, по ограничению деятельности служителей культа. Одно­временно все они в большей степени оправдывали на­саждавшиеся в обществе подозрительность и враждеб­ность в отношении духовенства. В этихусловиях деятельность местных Комиссий все более свертывается, они превращаются в бюрократическую инстанцию, лишь «проштамповывающую» решения местных властей по закрытию культовых зданий, придавая видимость за­конности этим решениям.

Единственно возможным выходом из создавшегося положения было, по мнению П. Г. Смидовича, создание общесоюзного органа, ответственного за «церков­ную политику», принятие общесоюзного акта по регу­лированию деятельности религиозных организаций. В январе 1934 г. в записке в Президиум ЦИК СССР он отмечает ненормальность сложившегося положения, ког­да в республиках не было единства в решении одних и тех же вопросов, связанных с законодательством о религиозных культах, как не было и единой системы органов, отвечающих за проведение этого направления советской работы. И предлагает «расширить деятель­ность постоянной культовой комиссии при Президиуме ВЦИК, развернув ее в орган союзного значения при Президиуме ЦИК Союза ССР».

ПОСТОЯННАЯ КОМИССИЯ ПО КУЛЬТОВЫМ ВОПРОСАМ

ПРИ ПРЕЗИДИУМЕ ЦИК СССР (1934—1938 гг.)

В апреле 1934 г. на объединенном заседании секретариатов ЦИК СССР и ВЦИК принимается решение об образовании при Президиуме ЦИК СССР Постоянной комиссии по культовым вопросам, и уже в мае под председательством П. Г. Смидовича она приступила к своей деятельности. В состав союзной Комиссии вошли представители союзных республик, Верховного Суда и Прокуратуры СССР, НКВД, ВЦСПС, ЦК ВКП(б), Института философии Комакадемии, Центрального совета Союза воинствующих безбожников. В круг дел Комис­сии включалось: разработка проектов постановлений по вопросам, связанным с деятельностью религиозных ор­ганизаций, рассмотрение жалоб и заявлений верующих и религиозных организаций, учет религиозных обществ, групп и духовенства, разъяснения и толкование норм законодательства о культах, координация и контроль за деятельностью республиканских и иных комиссий по культовым вопросам и т. д. Аналогичным образом формировались и определялись права и обязанности ко­миссий по культовым вопросам при Президиумах союз­ных ЦИКов.