Кроме того, следует обратить внимание на так называемые псевдосоциальные мотивы, в основе которых лежит предпочтение норм, интересов и ценностей отдельных социальных групп, противоречащих охраняемым законом нормам, интересам и ценностям общества в целом. К типичным мотивам такого рода относятся, в том числе ведомственно-корпоративные, весьма характерные для коррупционеров. Например, довольно часто коррупционеры утверждают, что совершают преступные действия для решения практических вопросов, которые без нарушения предписаний норм закона разрешить невозможно. При этом в каждом конкретном случае виновный знает, что конфликт интересов коррупционера (группы коррупционеров) и общества имеется и своими поступками он нарушает уголовно-правовые запреты, поэтому мотив в этом случае надо искать в том, в чем именно заключен для преступника смысл противоправных действий, что психологически он выигрывает, совершая их. Именно поэтому мотивом для коррупционера является не ложно понятый интерес группы, общества, а определенная польза для себя. Следовательно, для коррупционера нет ложно понятых групповых или ведомственных интересов, выступающих в качестве псевдосоциальных мотивов. Другими словами, преступник не ошибается в правовой и нравственной оценке указанных выше интересов, однако у него есть потребность утверждения, улучшения своего социального статуса, подтверждения своего социального бытия, наконец, страх быть низвергнутым или уничтоженным сложившейся в обществе системой. Последнее обстоятельство может в какой-то степени объяснить, почему определенная часть государственных служащих, подпадая под влияние окружающих их сослуживцев, постепенно втягивается в орбиту преступных взаимоотношений, хотя по своим личностным характеристикам эти лица изначально не собирались становиться преступниками.

Очевидно, что отдельные поступки, а тем более поведение человека в целом направляются не одним каким-то, а рядом мотивов, находящихся друг с другом в сложных иерархических отношениях. Среди них можно выделить основные, ведущие, которые и стимулируют поведение, придают ему субъективный, личностный смысл. Вместе с тем, изучение коррупционных преступлений убеждает в том, что одновременно и параллельно могут действовать два и больше ведущих мотива, например, мотив корысти и мотив утверждения себя в глазах престижной группы. Они взаимно дополняют и усиливают друг друга, придавая поведению целенаправленный, устойчивый характер, значительно повышая его общественную опасность. В этом, помимо прочего, можно видеть причину длительного совершения коррупционерами преступлений.

Конечно, в те или иные периоды жизни один из ведущих мотивов как бы приобретает главенствующую роль, затем мотивы могут идти вместе, меняться местами и т.д. Совокупность мотивов и лежащих в их основе потребностей создает мотивационную сферу личности и является ее "ядром". В качестве подобного ядра может выступать, в том числе, система ценностей, в свою очередь влияющая на мотивы поведения.

При этом между публичными провозглашенными и осознаваемыми коррупционером намерениями иногда существует различие. Другими словами, в преступном поведении можно встретить расхождение между провозглашенными намерениями и реальными мотивами. Если они не совпадают, то не только по причине того, что преступник желает обмануть окружающих, включая представителей правоохранительных органов. Скорее дело в неосознаваемости значительного числа мотивов преступлений, которые из-за этого не совпадают с высказанными намерениями. То, что на первый взгляд представляется коррупционером в качестве ведущего мотива, в действительности может оказаться одним из второстепенных стимулов или вообще не иметь никакого стимулирующего значения. Поэтому перед сотрудниками правоохранительных органов (впрочем, как и для многих исследователей, занимающихся рассматриваемой проблемой) стоит задача кропотливого поиска подлинных мотивов преступлений. При этом следует отчетливо понимать, что мотив и мотивировка далеко не одно и то же. Между тем именно мотивировка, данная следствием или судом, или самим преступником, юристами, научными и практическими работниками воспринимается именно как мотив. Нередко мотивировки, данные обвиняемым, кладутся в основу определения мотивов, формулируемых затем следствием и судом в их процессуальных актах.

Таким образом, мотивировка - рациональное объяснение причин действия посредством указания на социально приемлемые для данного преступника и его окружения обстоятельства, побудившие к выбору данного действия. Мотивировка выступает как одна из форм осознания мотивов; с ее помощью коррупционер иногда оправдывает свое поведение или маскирует его с целью психологической защиты, внутреннего оправдания нарушения установленных правовых предписаний. Например, государственный служащий для привлечения необходимых инвестиций, строительства жилья, ремонта дорог намеренно предоставляет более выгодные контракты каким-либо фирмам, получая за это определенное вознаграждение, однако полученные таким образом деньги вкладывает в освоение региона. При этом, понимая, что он нарушает закон, коррупционер оправдывает свои действия тем, что печется о благе руководимого им региона. Впрочем, не следует упускать из виду и те случаи, когда посредством мотивировки пытаются скрыть подлинные мотивы.

Ценности окружающего мира усваиваются, накапливаются человеком с самых ранних этапов его развития и могут мотивировать его поведение, они могут выступать в качестве побудительных сил человеческой активности. При этом ценности человека в различные периоды времени могут существенным образом видоизменяться. Наиболее стабильные ценности могут и не охватываться сознанием и на этом уровне мотивировать поведение. Именно ядерные образования максимально определяют свойства всей системы, каковой является личность коррупционера. Вместе с тем ядро и периферия обладают различной степенью податливости внешним воздействиям. Исходя из сказанного, особенно учитывая неосознаваемый характер многих мотивов, можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что совокупность мотивов шире ценностно-нормативной системы личности. Поэтому объектом индивидуального предупредительного воздействия на личность коррупционера должна быть вся мотивационная сфера, а не только какие-либо ценности. В то же время именно ценности личности в силу рационального характера многих из них в наибольшей степени могут поддаваться изменению и перестройке, в чем видится одна из основ успеха профилактики коррупционных проявлений на личностном уровне.

Между тем правоохранительные органы далеко не всегда могут правильно определить мотивы преступного поведения коррупционеров. Причин подобного положения дел несколько. Во-первых, определяя мотив, правоохранительные органы исходят из перечня, который имеется в некоторых статьях уголовного закона, за пределы которого, даже если это диктуется обстоятельствами дела и личностью виновного, как правило, не выходят. В большинстве статей УК РФ, которые исходя из вышеизложенного относятся к коррупционным, мотив вовсе не указан. Обычно указываются квалифицирующие наиболее опасные виды коррупционных преступлений и не более того. Во-вторых, правоохранительные органы при определении мотивов руководствуются давно устоявшимися, устарелыми представлениями, не соответствующими современным достижениям психологии о субъективных источниках человеческой активности. Слабо разработаны проблемы мотивации в криминологии и уголовном праве. В-третьих, многие работники следствия и суда примитивно считают, что корыстные преступления совершаются из корыстных побуждений, а насильственные – из насильственных.