Пределы крайней необходимости в любом случае соблюдаются тогда, когда при устранении опасности, угрожающей абсолютным ценностям, и при устранении тяжкого вреда, грозящего относительным ценностям, субъект причиняет нетяжкий вред объектам относитель­ной ценности. И в той, и в другой ситуации вред причи­ненный менее значителен, чем предотвращенный.

Особую сложность вызывают здесь следующие случаи:

1) когда опасность угрожала абсолютным ценностям и вред причинен таким же ценностям (например, при устранении опасности, угрожающей жизни, здоровью, свободе, имуществу и т. п. вред причиняется этим и по­добным благам); 2) когда опасность угрожала тяжким вредом объектам относительной ценности, а для ее устра­нения причинен вред правоохраняемым интересам абсолютной ценности (например, при устранении серьезной угрозы общественной безопасности вред причиняется жизни, здоровью, имуществу гражданина). В этих слу­чаях решение вопроса о значимости вреда причиненного в сравнении с вредом предотвращенным в большей мере зависит от конкретных обстоятельств дела: индивидуаль­ных особенностей объектов, которым грозила опасность и причинен вред, реального размера угрожаемого и при­чиненного вреда и т. п. Еще Н. С. Таганцев заметил, что в подобных ситуациях “нужно отказаться от всякой ап­риорной квалификации прав и решать вопрос об их срав­нительной важности сообразно с индивидуальными осо­бенностями каждого случая, т. е. признать ссылку на необходимость, заслуживающую уважения, как скоро в данном случае защищаемое благо представлялось для защищавшегося несомненно выше нарушенного”.

Таким образом, пределом крайней необходимости по действующему праву является причинение субъектом для устранения большой опасности нетяжкого вреда правоохраняемым интересам относительной ценности или сравнительного меньшего вреда объектам абсолютной ценности.

Вместе с тем имеются и иные законодательные реше­ния вопроса о пределах крайней необходимости. Так, по УК Польши не является преступным причинение вреда в состоянии крайней необходимости, если грозящей опасности нельзя было избежать иначе, чем принеся в жертву иное правоохраняемое благо, которое не пред­ставляет явно большей ценности, чем благо спасаемое. Следовательно, не исключается правомерность причине­ния вреда в двух случаях; 1) когда вред причиненный и вред предотвращенный равноценны; 2) когда вред при­чиненный более значителен, чем вред предотвращенный, но разницу между ними нельзя считать “явно большой”. Поэтому в польском праве признаются крайней необхо­димостью случаи, когда кто-либо спасает собственную жизнь ценою жизни другого человека. Подобный вы­вод следует из УК Румынии, в соответствии с кото­рой неправомерно действует лишь тот, кто отдает себе отчет, что причинит последствия, явно более тяжкие, чем те, которые могли бы быть вызваны, если бы опасность не была устранена. Иными словами, пределом крайней необходимости признается вред более тяжкий, чем пред­отвращенный, при условии, что эта несоразмерность не носит явно выраженного характера. Поэтому коммента­торы У К Румынии считают, что в принципе не имеет значения юридическая квалификация деяния (умышлен­ное убийство, телесное повреждение, завладение вещами другого лица, уничтожение имущества и т. д.), лишь бы имелись все признаки состояния крайней необходимости, предусмотренные законом . Таким образом, УК Поль­ши и УК Румынии в отличие от советского законодатель­ства расширяют пределы крайней необходимости, допу­ская причинение вреда равнозначного и более значитель­ного по сравнению с вредом предотвращенным, не раз­решая только их явной несоразмерности.

Несколько иначе решается этот вопрос в УК бывшей ГДР, где закреплено, что “лицо, причинившее вред, не подлежит уголовной ответственности, если его действия по своей форме и масштабам были соразмерны грозившей опасности”. Иными словами, здесь также пре­делы крайней необходимости допускают лишь равно­значность вреда причиненного и вреда предотвращенно­го. Однако закон делает из этого правила исключение относительно двух объектов причинения вреда — жизни здоровья человека. Посягательство на эти объекты при крайней необходимости, как правило, влечет за собой уголовную ответственность, хотя и в смягченном вари­анте. Подобное исключение отсутствует в УК Японии, где предусматрено, что действие в состоянии крайней необходимости ненаказуемо, если возникший в результате этого ущерб не превышает степень отвращаемо­го вреда. Таким образом, и здесь закон допускает равно­значность вреда причиненного и вреда предотвращенного.

Иногда пределы крайней необходимости формулиру­ются в зависимости не только от грозящей опасности, но и иных обстоятельств дела. Так, УК Кот-д'Ивуара предусматривает исключение уголовной ответственности за деяние, совершенное с целью защиты от серьезной угрозы для жизни, телесной неприкосновенности, свобо­ды и достоинства, если опасность не могла быть устра­нена другими способами и использованные средства со­ответствовали имеющимся условиям18. Очевидно, что здесь критерием правомерности причиненного вреда вы­ступает не только опасность, но и имевшиеся возможно­сти по ее устранению.

Наконец, обращает на себя внимание дифференциро­ванный подход русского уголовного законодательства к определению пределов крайней необходимости в зави­симости от ценности благ, подвергнутых опасности. Так, в соответствии с п. 1 ст. 46 Уголовного уложения 1903 г. не почиталось преступным деяние, “учиненное для спасения собственной жизни или жизни другого лица от опас­ности, которая произошла вследствие угрозы, незаконно­го принуждения или иной причины и которая была не­отвратима в то самое время другим средством”. Очевид­но, что пределы причинения вреда при устранении опас­ности, угрожавшей жизни, здесь не ограничены какими-либо требованиями. Отсюда можно сделать вывод, что закон допускал непреступность спасения собственной жизни за счет жизни другого лица. В то же время по ч. 2 ст. 46 Уложения не почиталось также преступным деяние, “учиненное для спасения здоровья, свободы, целомудрия или иного личного или имущественного бла­га своего или другого лица от опасности, которая про­изошла вследствие угрозы, незаконного принуждения или иной причины, и которая была неотвратима в то самое время другим средством, если учинивший деяние имел достаточное основание считать причиненный вред мало­важным сравнительно с охраняемым благом”. В этом случае закон связывал пределы крайней необходимости с критерием перевешивающего значения меньшего зла Поэтому устранение опасности, угрожавшей, например, здоровью, путем лишения жизни другого человека было недопустимо.

Таким образом, как прошлые, так и нынешние зако­нодательные системы различно обозначают пределы край­ней необходимости. Представляется, что критерий пере­вешивающего значения менее значительного вреда, при­нятый в советском законодательстве, может быть остав­лен и в будущем, но при условии, что он будет дополнен другим требованием, а именно соответствием причинен­ного вреда обстановке, сложившейся в момент устране­ния опасности. Вряд ли справедливо устранение грозя­щей опасности во всех без исключения случаях ограни­чивать лишь вредом менее значительным по сравнению с вредом предотвращенным. Формулировка действующе­го права не учитывает, во-первых, что опасности, угро­жающие правоохраняемым интересам, могут быть раз­личными (большими и относительно небольшими), и, во-вторых, что обстановка, в которой оказывается субъ­ект, может складываться для него неодинаково (относи­тельно благоприятно или неблагоприятно). Желательно поэтому закрепить в законе предписание, что вред, причиненный в состоянии крайней необходимости, дол­жен соответствовать характеру угрожавшей опасности и обстановке, в которой она устранялась. Иными слова­ми, пределы крайней необходимости следует связать с двумя указанными факторами, взятыми в единстве. Баулин утверждает, что характер опасности определяет предел допустимого вреда. Чем выше опасность, тем более значимый вред может быть причинён при её устранении. Предельный вред должен быть соразмерным с этой опасностью, но такое соответствие может быть только тогда, когда у субъекта не было возможности устранить опасность меньшим вредом, если же она была то субъект должен был ей воспользоваться. Он должен получить право на причинение вреда защищаемым интересам, следовательно если у него был выбор, то он должен был использовать наилучший вариант. То есть неправильно было бы признать правомерным причинение вреда, который был более чем достаточен, хотя бы он и соответствовал опасности.