В случае установления попыток арестантов тайным образом общаться между собой или с посторонними посредством использо­вания литературы, они лишались права чтения на сроки, которые определяли чины прокурорского надзора по согласованию с лица­ми, производящими дознание. При этом собственные книги аре­стантов или доставленные извне подлежали уничтожению, о чем их владелец ставился в известность.

В то же время Правила содержали, с нашей точки зрения, весь­ма важное положение, дававшее возможность политическим аре­стантам формировать книжный фонд тюремных библиотек опре­деленной направленности, который впоследствии могли использо­вать другие для своего самообразования. Все собственные книги и другие издания, принадлежащие арестанту, возвращались ему или его родственникам лишь по освобождении его из-под стражи, причем арестантам, достигшим совершеннолетия, согласно Пра­вилам, не возбранялось жертвовать свои книги в тюремную биб­лиотеку'.

Настойчивость и стремление тюремной администрации создать своеобразный информационный вакуум вокруг лиц, привлеченных к уголовной ответственности за совершение государственных пре­ступлений, имели под собой серьезную правовую основу- Ограниче­ние гласности во всех сферах государственной и общественно-по­литической жизни страны, исключающая публичность высказыва­ния суждений, противоречащих взглядам и политике правящих классов, являлась общегосударственной генеральной линией цар­ской России. В циркулярном письме, подписанном Столыпиным, так излагалась на этот счет точка зрения правительства: «Совет Ми­нистров признал необходимым поручить Министрам и Главноуп­равляющим отдельными частями озаботиться категорическим под­тверждением подчиненным им должностым лицам о недопустимос­ти с их стороны каких-либо, без ведома и разрешения Главного начальника ведомства, бесед по вопросам управления с сотрудни­ками газет и вообще с посторонними лицами, через которые озна­ченные беседы могут получить нежелательную огласку»2.

В своем стремлении ограничить внешние контакты заключен­ных, обвиняемых в совершении государственных преступлений, руководители тюремного ведомства доходили до того, что открыто выражали недоверие представителям собственного же класса, ко­торые по своему положению должны осуществлять надзор за дея-тельностыо мест лишения свободы - директорам и членам тюрем­ных комитетов- В секретной директиве губернаторам Министра юстиции Муравьева № 1 от 7 марта 1899 г- на этот счет говорилось следующее' «Что же касается политических заключенных, то вви­ду особого положения последних, вытекающего из свойства совер­шенных ими преступлений, беспрепятственное посещение их во всякое время членами учреждений Общества Попечительного о тюрьмах представляется неудобным. А потому я признаю необхо­димым установить, чтобы члены тюремных благотворительных ко­митетов и директора губернских тюремных комитетов и уездных отделений, при своих посещениях мест заключения, имели доступ к политическим заключенным не иначе, как по особым на то каж­дый раз разрешениям Вашего Превосходительства - в отношении политических заключенных, отбывающих наказание, и с разреше­ния чинов прокурорского надзора или местных начальников жан­дармских управлений - в отношении тех политических заключен­ных, дела о коих еще не окончены производством»'.

В отношении политических противников на стадии исполнения наказания, несмотря на различие форм процессуального принятия решения о наказании - судебную или административную, - нахо­дила выражение единая целевая установка карательной политики правительства: преступник должен быть надежно изолирован.

§ 3. Цели и задачи На протяжении не одного столетия содержа-тюремной системы, ние деятельности тюремной системы Россий-Основные средства ского государства определялось произволом

обращения местной власти в лице ее представителей - с заключенными смотрителей и начальников тюрем- В офи­циальных документах Комиссии по тюрем­ному преобразованию прямо говорится о цели уголовных наказа­ний в виде лишения свободы: «Правительство имело в виду воз­мездие за сделанное зло и ограждение общества от новых преступ­лений»2.

«Тюрьма старого времени, - писал С. В, Познышев, - не пре­следовала, да и не могла преследовать никаких исправительных целей. Она должна была сохранять в своих стенах преступника впредь до востребования его властью, а иногда и всю жизнь; она должна была являться достаточным средством устрашения других, дабы им было «неповадно» подражать преступнику. Вот те неслож­ные цели, достижение которых требовалось от тюрьмы и которые она могла достичь, оставаясь в самом ужасном положении- На воротах старой тюрьмы с полным правом можно было бы напи-сать дантовские слова: «О, вы сюда входящие, оставьте надежды

навсегда»'.

По поводу произвола тюремной администрации и несносных условий содержания арестантов в российских тюрьмах секретарь Говардского общества (Великобритания) Виллиам Таллаки напра­вил начальнику Главного тюремного управления письмо, в котором писал: «Позвольте мне . выразить надежду, что Русское Прави­тельство примет какие-либо меры к тому, чтобы его тюремная сис­тема не навлекла бы как ныне на Ваше Государство стыд и позор перед всем цивилизованным миром .»2.

Постоянный рост общественной напряженности, превращение тюрем в рассадник преступности, а с увеличением численности политических заключенных - в своеобразную школу политичес­кого воспитания, заставили правительство пересмотреть свою по­зицию по отношению к определению целей исполнения уголовного наказания в виде тюремного заключения, его содержания. В XX столетие места заключения вошли с качественно новой концеп­цией об исполнении уголовных наказаний. «Явилось убеждение, что наказание не достигает своей цели, если преследует только возмездие и не содержит в способах исполнения элементов испра­вительных, возбуждающих в преступнике желание достигнуть лучшей участи хорошим поведением и отучающих его от празд­ности»3, - к такому выводу пришли члены Комиссии по тюремно­му преобразованию, определяя основные цели и содержание тю­ремной реформы.

/^&то принципиальное положение нашло свое правовое закрепле-/ние в Уставе о содержащихся под стражею 1890 г. Перед тюремны-; ми комитетами и отделениями в качестве главной была поставле--чщ задача исправления нравственности заключенных. В отноше­нии задач исправительных арестантских отделений было сказано, что начальникам этих учреждений вменяется в обязанность «ста­раться о нравственном исправлении арестантов». Надзор за испол­нением арестантами «священных обязанностей веры», постоянный контроль за их поведением и внушение им надежды, что с нравст­венным их исправлением они будут постепенно получать облегче­ние в части исполнения наказания - главнейшие, согласно Уставу, средства воздействия на арестантов.

Комитетам и отделениям Общества Попечительного о тюрьмах вменялось содействовать тюремной администрации в том, чтобы «заключение вело к нравственному исправлению, а не служило к ожесточению»; духовенство же обязывалось подготавливать арес­тантов «к перенесению заслуженного наказания с христианскою покорностию и раскаянием».Общая тюремная инструкция 1915 г., определяя задачи тюрем­ного персонала, раскрывает содержание работы по нравственному исправлению заключенных. Персонал должен «внушать им пра­вильные понятия о религии, об общих гражданских обязанностях, требующих преданности престолу и отечеству и подчинения суще­ствующим законам и властям». С арестантами чины тюремной стра­жи обязаны обходиться человеколюбиво, спокойно и справедливо, строго требуя от них соблюдения установленного порядка'.