В пределах самих западных стран нарастала волна консерватизма. Расхожим примером стало сравнение деятельности двух автогигантов во Франции. Государственное предприятие "Рено" с 1960 по 1980 г. получило в качестве бюджетных дотаций 5.8 млрд. фр., уплатив налогов на сумму 1.7 млрд., а частное предприятие "Пежо" за тот же период уплатило 11 млрд. налогов, не получив из бюджета ни франка. Рост убытков предприя­тий госсектора при тенденции к росту дефицита госбюджетов поставил перед правительствами и идеологами западных стран вопрос об экономи­ческих пределах расширения госсектора. И здесь теория шла за практикой, а не наоборот.

Как показал мировой опыт последних трех де­сятилетий, а затем частично отразила и теория экономики госсектора, существуют и более тон­кие факторы, определяющие конечную эффек­тивность фирмы, чем сама по себе принадлеж­ность ее к той или иной форме собственности. Это обнаружилось по мере накопления опыта уп­равления фирмами на основе разных школ управ­ления, в разных моделях экономики, в условиях ускорения технического прогресса и повышения качества экономического роста.

Глава 1. Сущность государственной собственности.

1.1. Понятие государственной собственности.

В экономической теории и статистике госу­дарственная собственность определяется через отрицание: собственность не частная считается публичной. Она разделяется на собственно госу­дарственную (центральную, федеральную), муни­ципальную (собственность местных органов уп­равления и самоуправления) и промежуточную (собственность штатов в США и некоторых дру­гих странах, земель - в Германии, Австрии, субъ­ектов федерации - в России и других странах).

Однако даже терминологически грань между частной и нечастной собственностью оказывает­ся довольно размытой. Примером может служить употребление в США названия "публичная кор­порация" в двояком смысле: во-первых, публич­ная как не частная, а муниципальная; во-вторых, как акционерное общество открытого типа. В по­следнем случае она противопоставляется не госу­дарственной или муниципальной форме собст­венности, а другому типично частному предприя­тию - акционерному обществу закрытого типа, частному товариществу с ограниченной ответст­венностью, семейной фирме или фирме с одним владельцем.

Отсюда же и массовое представление (в тео­рии и праве) о том, что публичный сектор эконо­мики сформирован безотносительно, нейтрально к форме собственности и представляет собой со­вокупность предприятий (собственно государст­венных, смешанных и/или частных), охватываю­щих ключевые общенациональные и стратегиче­ские сферы экономики. В частности, отсюда чисто статистические сложности вычленения госсектора экономики, не говоря о трудностях, связанных с наличием смешанных и квазипублич­ных предприятий, в которых присутствует как го­сударственный, так и частный капитал или фи­нансы.

Отсюда же и другой, пока еще удивляющий нас феномен: отсутствие интереса со стороны статистических органов к постоянному наблюде­нию за государственным сектором как имущест­вом государства. Вместе с тем органы статистики и правительства ведут тщательный учет публич­ных финансов. Это отсутствие видимого интереса к публичному сектору как особой форме собст­венности объясняется тем, что этот сектор фак­тически чаще всего отождествляется с его финан­сами, а не с материально-вещественной основой.

Определенные основания для такого смеще­ния акцентов существуют. Во-первых, вообще внимание западной экономической теории и практики государственного управления концент­рируется не столько на "запасе", чем является ма­териально-вещественная основа любой собствен­ности, сколько на финансах, которые по своей природе являются "потоками". Во-вторых, фи­нансовые потоки как объект государственного управления требуют гораздо большего внимания, чем относительно малоизменчивые, стабильные и трудно определяемые количественно "запасы" государственной собственности. В-третьих, сама публичная собственность как особый объект уп­равления проявляется прежде всего именно через финансы. Наконец, как уже отмечено, нарастает внутренний парадокс (с точки зрения недавних представлений), смысл которого можно сформу­лировать следующим образом: государственная собственность как основа регулирующей роли го­сударства во всех экономических и социальных процессах относительно уменьшается, а роль го­сударства в экономике растет.

Феномен отсутствия видимого интереса стати­стических органов и правительств западных стран к своей собственности для нас удивителен еще и потому, что мы помним недавнее социали­стическое прошлое, в котором управление эконо­микой было действительно немыслимо и невоз­можно без учета и статистики государственной собственности. Но эта необычность даже в пере­ходной российской экономике уже почти исчезла. Что дает знание статистики предприятий, в которых доля российского государства составляет или 100% (их примерно 400), или более 50% (их около 470), или от 25 до 50% (их примерно 1600)? Парла­мент и правительство интересует другой вполне правомерный и более актуальный вопрос: какие доходы получает госбюджет от этой собственнос­ти, соответствуют ли они объему собственности государства?

Определить объем госсобственности чрезвы­чайно трудно. Действительно, как ее измерить, если рынок не в состоянии правильно оценить ка­питализацию предприятий? Вопросов подобного рода множество, а ответов на них практически нет. Ведь до сих пор не произведена инвентариза­ция госпредприятий, госимущества в стране и за рубежом. Статистика госсектора сводится поэто­му к измерению величины доходов, которые фак­тически поступают в бюджеты всех уровней, а также субсидий, дотаций, субвенций. А это есть статистика всего лишь финансов госсектора.

Диапазон составляющих государственного (публичного) сектора очень велик: от чисто госу­дарственных предприятий до смешанных, от фи­нансов центрального правительства до финансов органов местного самоуправления, от прямого владения правительством предприятиями, произ­водственными фирмами (то есть государственная предпринимательская деятельность) до чисто правовых способов воздействия на частные фир­мы, от сугубо национальных до международных организаций и финансов. Отсюда ясно, что мас­штабы государственной (публичной) экономики огромны, хотя и трудно определимы с высокой точностью.

1.2. Государственное вмешательство в экономику.

Государственное вмешательство в экономику, его степень и эффективность до недавнего време­ни ассоциировались с рядом форм проявления, которые отражаются в достаточно легко получа­емых статистических индикаторах. Эти формы и соответствующие им индикаторы условно сгруп­пируем следующим образом.

На первом месте по массовости использования стоит доля и роль государственного сектора в на­циональной экономике, что статистически прояв­ляется в удельном весе нечастного сектора в ВВП или ВНП; в отношении госзакупок товаров и ус­луг к объему ВВП; в доле ВВП, концентрируе­мой госбюджетом всех уровней; в удельном весе занятых в нечастном секторе экономики в общей численности занятых.