Кьеркегор. Он не только открывает абсурд, но и живет им. Духовное приключение, подводящее Кьеркегора к столь дорогим ему скандалам бытия, тоже берет свое начало в хаосе опыта, лишенного всяких прикрас, взятого в его первозданной бессвязности.

Совсем в другом плане - плане метода - миру возвращают его разнообразие Гуссерль и феноменологи. Благодаря им духовный мир человека обогащается т.к. все в нем имеет привилегированное положение. Хотя сам ход поиска более позитивен чем у предыдущих, Гуссерль также отвергает классический рационализм, подрывает надежду, открывает сердцу и интуиции доступ к разрастающемуся обилию вещей, в кот. есть что-то бесчеловечное. Оправданием для мысли служит ее предельное осознанность. Но речь идет о познавательной установке, а не о душевном утешении.

Все эти опыта развиваются на почве, где нет места надежде. Здесь дух сталкивается с вопросом и ответом о самоубийстве и вынужден вынести приговор. Но порядок исканий нужно опрокинуть и идти от приключений интеллекта к повседневным поступкам.

Философское самоубийство.

Интересует не системы, а то общее, что есть в их выводах. Жизнь под вызывающими удушье небесами понуждает либо с нею расстаться, либо ее продолжить. В первом случае вопрос - как расстаться, во втором - почему продолжить. Для этого необходимо установить в чем смысл абсурда и каковы из него следствия.

Абсурд - это конституируемый разлад между сущим и должным, кот. возникает в области их столкновения. Он возникает при сопоставлении наличного положения дел с определенного рода действительностью. Как таковой он не принадлежит не миру и не человеку, но находится в плоскости их встречи и совместного присутствия. Как таковой, он пребывает в этом триединстве человека, мира и их со-бытия, которое неразложимо. Суть дела в том, чтобы выяснить можно ли от него избавится и должно ли быть из него выведено самоубийство. Для решения вопроса необходимо сохранить в неприкосновенности содержание абсурда, кот. - столкновение и непрестанная борьба, где нет надежды (что не предполагает отчаяния), присутствует постоянное отрицание (что не есть отречение) и осознанная неудовлетворенность (но не юношеское беспокойство). Должно быть вынесено из рассмотрения все, что уничтожает этот разлад - прежде всего согласие, согласие с абсурдом. Абсурд имеет смысл только в той мере, в какой с ним не соглашаются.

Поскольку человек всегда бывает добычей исповедуемых им истин, то каковы следствия этой очевидности.

Философские учения экзистенциалистов всегда предлагают бегство от действительности, обожествляя то, что их подавляет и находя основу для надежды в том, что их обездоливает. Эта их надежда по сути религиозна, кот. сама по себе есть абсурдный алогичный прыжок.

Ясперс сталкиваясь с немощью бытия одним махом переходит к утверждению и трансцендентного начала, и бытийной значимости своего опыта, и сверхчеловеческого смысла жизни. Так абсурд становится Богом, а бессилие понять - освещающим все бытием. Шестов утверждает, что единственно возможный выход находится как раз там, где согласно человеческому разумению выхода нет. К Богу затем только и обращаются, чтобы получить невозможное, т.к. для возможного вполне хватает людей. Открывая абсурдность всего сущего, он не утверждает: “вот абсурд”, а утверждает “вот Бог”, и чем бесчеловечней его лик, тем очевидней его существование. Для Шестова констатировать абсурд - значит его принять. Т.о. утрачивает подлинный смысл абсурда. Для Шестова разум бесплоден, но есть нечто выше разума. Для человека абсурда разума бесплоден и нет ничего выше разума. Человек абсурда сохраняет оба члена сравнения - непостижимость бытия и ограниченную рациональность познаваемого.

То же присутствует, еще отчетливей, у Кьеркегора. Он тоже делает прыжок. Для него антиномия и парадокс являются критериями религиозности. Он требует жертвы интеллекта, уничтожая тем самым смысл абсурда. “В своем поражении, - говорит он, - верующий обретает свое торжество”.

Экзистенциалистская позиция - позиция философского самоубийства, при котором мысль отрицает сама себя и старается превзойти себя в том, что является ее отрицанием. Есть множество способов прыгать, но важен сам прыжок. Все они претендуют на достижение вечного - в этом и состоит прыжок.

Такой же прыжок наблюдается и у Гуссерля. Начинает он со соответствующей абсурдному разуму установки, отказывающейся объяснять мир, и определяя себя как описание пережитого. Но потом он пытается рационально обосновать само понятие истины и открыть “сущность” каждого явления. Он утверждает, что то, “что истинно, истинно абсолютно, в себе; истина едина; она тождественна самой себе, кто бы ее не воспринимал - люди, чудовища, ангелы или боги”. Здесь то и совершается прыжок к универсальности логоса. Разум у Гуссерля, в конце концов, не ведает никаких ограничений. Абсурд же устанавливает для себя пределы. Абсурд - это ясный разум, сознающий свои пределы. Он не устраняет ни одного из членов сравнения: пределов разума с его активностью.

Абсурдная свобода.

Чувство абсурда рождается как сознание невозможности примерить две уверенности: жажду абсолюта и единства, и несводимость мира к рациональному и разумному принципу. Именно это сознание разделяет мир и дух человека абсурда, кот. не может уклонится от него, поскольку любое отклонение не решает проблемы. Человек абсурда удерживает это противостояние мира в себе. Как таковой он - человек бунта. Т.о. опыт абсурда далеко отстоит от самоубийства, т.к. самоубийство - лишь иная попытка бегства. Самоубийство, как и прыжок, - полнейшее принятие сущего. Оно противостоит бунту, т.к. предполагает согласие. Бунт - осознание смерти и ее неприятие. Такой бунт придает жизни ценность. Реализующееся в нем сознание смерти, утверждающее отсутствия завтрашнего дня, открывает дорогу к абсурдной свободе, которая разрушает все иллюзии человеческого понимания свободы. Возврат к отчетливому сознанию и бегство от повседневного сна - первые предпосылки абсурдной свободы, кот. есть свобода мысли и действия без надежды. Смерть и абсурд являются единственными принципами разумной свободы. Эта свобода открывается безразличием к будущему и страстью испытать все, что возможно. Качественное понятие опыта заменяется количеством - не прожить жизнь как можно лучше, а пережить как можно больше. Здесь нет места ценностным суждениям.

Пережить как можно больше значит - противостоять миру как можно чаще, на грани смерти и безумия, кот. придают опыту его интенсивность, поскольку только они являются предельными границами опыта, очерчивая всю его возможную область. Т.о. из абсурда исходят три следствия - бунт, свобода и страсть, кот. единственно являются мерами абсурда.

Человек абсурда.

Человек абсурда - сама невинность. Он не приемлет морали не от Бога, т.к. она - лишь способ оправдания, но и Бога для него нет. Но абсурд не освобождает, а связывает. Говоря - “все позволено”, он лишь делает равноценными последствия поступков, лишая какого-либо значения гордость или угрызения совести. Человек абсурда полностью принимает на себя ответственность за свои поступки, движимый стремлением исчерпать себя до конца. Примеры: