Теория выгоды возникла в эпоху просвещения в XVII–XVIII вв., её родина – Франция. Вобан (1707) и особенно Монтескье (1748) рассматривают налог, как плату, вносимую каждым гражданином за охрану его личной и имущественной безопасности, за защиту государства и другие услуги.

В основе этих определений лежит представление о договорном происхождении государства. В действительности никакой определенной связи между уплатой налогов и получаемыми от государства выгодами – нет. Во–первых, здесь нет той добровольности и того свободного соглашения, которые имеют место во всякой купле – продаже, так что уплата налога ничем не похожа на уплату денег за купленный на рынке товар. Налоги собираются не на основании соглашения, а в силу принудительной власти государства. При этом нельзя установить, какого–то ни было равенства между суммой налога, уплачиваемого лицом, и той пользой, которую оно получает от деятельности государства. Наконец услуги государства так неопределенны по отношению к отдельным лицам, что они никак не могут получить выражения меновой стоимости. Поэтому определить выгоды, оценить услуги, доставляемые государством индивидууму, крайне трудно.

Особое место в индивидуалистических теориях на­лога занимает классическая школа в лице А. Смита, Д. Рикардо и их последователей, заслуга которых состоит в разработке вопроса экономической природы налога. Взгляды А. Смита на налог не сгруппированы еще в систему, у него нет даже определения налога, но он первым исследовал экономическую природу налога с присущей ему двойственностью. С одной стороны, А. С­мит считал, что государственные расходы носят не­производительный характер. «Материальное, вещное воззрение на хозяйство, считающее производительным трудом только такой, который овеществляется в пред­метах, обладающих меноспособностью, такое воззре­ние должно было стать во враждебное отношение к налогу, окупающему услугу государства, видя в нем отклонение народных ресурсов от содержания произ­водительного труда, а это воззрение имеет своим от­цом А. Смита».[5]

С другой стороны, можно заключить, что теория о непроизводительности государственных услуг не ме­шает А. Смиту признать налог справедливой ценой за оплату услуг государству: «Расходы правительства по отношению к подданным то же, что издержки управ­ления относительно хозяев большого владения, обя­занных участвовать в этих издержках в размере дохо­дов, получаемых каждым из этого владения».[6] Но тео­рия производительного труда А. Смита ограничивает сферу действия налога. Только «расходы на обществен­ную оборону и на поддержание достоинства верхов­ной власти должны покрываться общими сборами со всего общества», т. е. налогами. Все остальные расхо­ды, связанные «с отправлением правосудия, с содержанием общественных заведений и работ, учреждений общественного образования и религиозного воспита­ния» должны оплачиваться специальными пошлина­ми, хотя и здесь А. Смит говорит, что недобор пошлин должен покрываться сборами со всего общества, на­логами.

Внимательное прочтение А. Смита все же позволи­ло в последней четверти XIX в. высказать мысль что, исследуя проблемы налогообложения, А. Смит высту­пает «приверженцем принципа, который в современ­ной литературе носит название принципа эквивалентно­сти или принципа наслаждения», что показывает сход­ство его с Т. Гоббсом, который определял налог, как «добровольно отдаваемые наложения». В трактовке налога А. Смит стоял на позициях теории обмена, эк­вивалента.

Д. Рикардо, следуя за А. Смитом, придерживается «вещного, материального воззрения на хозяйство»[7], исключая, таким образом, государственные услуги из разряда производительных затрат. Отсюда и его пони­мание налога: «Нет налогов, которые не тормозили бы накопление, поскольку нет ни одного налога, ко­торый не мешал бы производству. Налоги имеют тот же эффект, что и неплодородная почва, плохой кли­мат, отсутствие ловкости или активности, плохое рас­пределение рабочих мест, утрата станков»[8].

В первой половине XIX в. швейцарский экономист Ж. Симонд де Сисмонди (1773–1842) в своем главном труде «Новые начала политэкономии» (1819) форму­лирует теорию налога как теорию наслаждения. «До­ходы распределяются между всеми классами нации, ни один из видов дохода не должен ускользать от обложе­ния. Граждане должны смотреть на налоги, как на воз­награждение за оказываемую правительством защиту их личности и собственности. Налоги, уплачиваемые гражданами, должны по справедливости соответство­вать тем выгодам, которые общество им доставляет, и тем расходам, которые оно делает ради них. При по­мощи налогов покрываются ежегодные расходы госу­дарства, и каждый плательщик налогов участвует, та­ким образом, в общих расходах, совершаемых ради него и ради его сограждан. Цель богатства всегда заключает­ся в наслаждении. При помощи налогов каждый пла­тельщик покупает не что иное, как наслаждения. На­слаждение он извлекает из общественного порядка, правосудия, обеспечения личности и собственности».[9]

Учение о правовом государстве приводит финансо­вую науку к идее принудительного характера налога и к появлению новых теорий: теории жертвы, теории коллективных (общественных) потребностей. Эти те­ории трактовали налог как необходимое участие в по­крытии государственных расходов, как обязанность.

Все эти моменты не могли не произвести полного переворота во взглядах на сущность и характер госу­дарственного хозяйства вообще и налогов как его ос­новы. Не было смысла доказывать существование каких–то особых выгод, которые каждый получает от госу­дарства, ссылаться на какой–то специальный, заклю­ченный населением договор. В связи с расширением деятельности государства выгоды эти стали такими значительными, что уже не укладывались в понятие «услуги».

Теория жертвы – одна из первых теорий, которая содержит идею принудительного характера налога. Саму идею налога как жертвы мы находим у физиократов при обосновании единого поземельного налога: «Если государство всем народным богатством, всем своим достоянием обязано земле, природным силам, то и все жертвы, которые государство может требовать от народа, должны быть получены из этого же источни­ка».[10] Французский экономист Н. Канар в книге «Принципы политической экономии» (1801) разви­вает идею о жертве, приносимой индивидуумом в интересах государства при уплате налога. Русский экономист Н. Тургенев, исследуя природу налогов, также считал их «пожертвованиями на общую пользу». Теория жертвы получила во 2–й половине XIX в. дальнейшее развитие, сохранив свою актуальность и в первые десятилетия XX в.

С.Ю. Витте в лекциях, прочитанных Великому кня­зю Михаилу Александровичу в 1900–1902 гг., опреде­лял налоги как «принудительные сборы (пожертвова­ния) с дохода и имущества подданных, взимаемые в силу верховных прав государства ради осуществления высших целей государственного общежития».[11]