Ольвийское монетное дело уходит своими корнями в VI в. до н. э., а прекращается только с окончательным упадком города в III в. н. э. Отсюда понятно и значение монет: они документируют практически всю историю полиса. Естественно, памятники нумизматики, чутко реагировавшие на любые изменения экономической конъюнктуры, дают бесценную информацию о состоянии хозяйства полиса и его финансов. Но при сопоставлении с другими источниками они могут пролить дополнительный свет и на ход исторического процесса, как, па-пример, это произошло с событиями конца IV и второй четверти II в. до н. э. Однако в исключительных случаях монеты выступают и непосредственным источником по политической истории. Так, преимущественно на материалах ольвийского литья и серебряной чеканки V в. удается гипотетически реконструировать генезис ольвийской тирании и порядок чередования ее с властью варварских наместников. Наконец, сами эти уникальные в античном мире литые фигурные и круглые монеты VI -IV вв. позволяют сделать вывод о культурных контактах между Ольвией и варварским миром, с одной стороны, и греческими полисами Понта - с другой. Не менее важны и результаты, получаемые при изучении денежного обращения Ольвийского полиса: так, наблюдения над притоком туда понтийской меди в эпоху Митридата позволяют уточнить время вхождения Ольвии в состав его панпонтийской державы, формы подчинения ему полиса и дату выхода из-под власти Митридата.

Исходя из исторических источников, мы построим периодизацию на фактах политической истории, которая должна, однако, пониматься как основной итог комплексного исследования всех доступных источников.

1. История Ольвии от VII в. до н.э. до V в. до н. э.

2. История Ольвии от скифов до завоевания Митридата (V – I вв. до н.э.)

А также рассмотрим культуру Ольвийского полиса.

В данной работе мы постараемся проследить историю Ольвийского полиса на протяжении первых шести веков его тысячелетнего существования, для каждого периода предлагается реконструкция его внутреннего устройства и взаимоотношений как с эллинистическими государствами Средиземноморья и причерноморья, так и с окружающим негреческим миром. Выявим общее и особенное в развитии Ольвии, ее место и роль в античной истории.

3. История Ольвии с VIIпо V вв. до н.э.

3.1 Архаическая эпоха

Как известно, наиболее активно берега черного моря вообще и северный в частности осваивал Милет, которому в древности приписывалось основание 75 или даже 90 апойкий. Из этой метрополии выселились в низовья Буга и Днепра будущие жители Ольвийского и, по всей вероятности, Березанского поселений.

Об Ольвии как об апойкий Милета единодушно свидетельствуют античные авторы начиная с Геродота.

Евсевий под вторым годом 33-й олимпиады (647/6 г. до н. э.) сообщает, что "в Поите основан Борисфен"[6]. Борисфеном в устах средиземноморских греков называлась Ольвия. Вторую дату приводит Псевдо-Скимн (809 Muller, 814 Diller), указывающий, что Ольвия основана "во время мидийского владычества". Большинство исследователей вполне законно понимало эти слова как указание на время существования или расцвета Мидийской державы и датировало, таким образом, основание Ольвии в широких пределах от 709/8 (или 687) до 550/49 (или 559/8) гг[7].

Иначе обстоит дело в Ольвийском поселении, из которого происходит пока лишь один керамический фрагмент третьей четверти VII в.16 Массовой же керамика становится с первой четверти VI в., причем это отнюдь не малочисленные, как иногда утверждается, керамические материалы: внимательно изучившая их Л. В. Копейкина отмечает "довольно многочисленные фрагменты родосско-ионийских сосудов", "довольно много фрагментов кратеров", "в большом количестве обломки родосско-ионийских киликов первой и второй половины VI в. до н. э." и т. п[8]. Все эти богатые материалы и дали возможность исследовательнице присоединиться к выдвинутой при публикации граффито Ксанфа датировке основания Ольвии рубежом VII-VI вв. или началом VI в. В свою очередь, эта надпись на сосуде местного изготовления свидетельствует о налаженном местном керамическом производстве в первые десятилетия после основания города.

Итак, рассмотренные археологические данные окончательно заставляют отнести основание города Ольвии примерно к рубежу VII-VI, самое позднее - к началу VI в., что укладывается в широкие хронологические рамки сообщения Псевдо-Скимна.

В области эпиграфики следует указать на полное до мельчайших нюансов копирование шрифта и системы письма метрополии, а в языковой — на филиацию отдельных фонетических явлений, свойственных в раннее время только Милету[9]. То же касается и некоторых привычек, вывезенных с родины, и типично ионийско-милетской антропонимии. Аналогичная картина прояв­ляется в некоторых элементах градостроительства и архитек­туры. Наконец, наиболее важными представляются заимствова­ния из метрополии березанскими и ольвийскими жителями рели­гиозных и государственных институтов: ольвийский календарь в деталях копирует милетский, подавляющее число типично милетских богов присутствует в березанско-ольвийском пантеоне, здесь же засвидетельствована культовая коллегия мольпов во главе с эсимнетом—городским эпонимом[10].

Многообразие этнополитической ситуации породило различные способы контактов первых колонистов с аборигенным населением. По всей видимости, в Побужье и Поднестровье встреча милетян с номадами была почти или вовсе бесконфликтной. По крайней мере, фортификационные сооружения Березани не обнаружены до сих пор, а наиболее раннее оборонительное стеностроительство Ольвии фиксируется пока лишь для первой половины V в. до н. э. Ни в одном из остальных районов мы не располагаем пока документальными материалами о наличии в VI в. враждебных отношений эллинских первопоселенцев с автохтонным населением, экспроприации у местных жителей земли и т. п. Вероятно, освоение новой территории велось либо с молчаливого согласия скифов, либо на каких-то договорных началах[11].

Однако эллины, переселившиеся во второй половине VII и VI в. до н. э. на берега Понта, не явились пионерами подобной колонизационной практики. Выбор для поселения места, защищенного естественными рубежами, при этом с учетом демографической ситуации, характеризует уже самый ранний этап Великой греческой колонизации.

Милетские колонисты, закрепившиеся первоначально на защищенном самой природой полуострове Березань, примерно через полвека после основания колонии проникли по берегу Днепро-Бугского лимана на 40 км в глубь материка, где ими была основана новая апойкия - Ольвия.

Выбор места для нового городского центра был не случаен, но обусловливался рядом соображений принципиального характера.

Во-первых, нигде по побережьям Бугского, Днепровского и Березанского лиманов нет столь удобного в географическом и топографическом плане места: только Ольвийское городище располагает наличием двух террас - верхней и нижней; вторая из них изобилует родниковой и колодезной водой и представляет собой удобную платформу для устройства гавани.