2. Однородность образовательной системы в разных видах средневековых школ

Описанный строй схоластического образования был общим, по существу, для всей средневековой школы, для всех ее видов: и для церковно-приходских[63], и для монастырских[64], и для университетов[65], и даже для школ городских[66]. Между ними была, разумеется, некоторая разница в организации школьного управления, в объеме даваемого образования (университеты, конечно, стояли вышние других школ) и в преимущественном положении одних предметов по отношении к другим (напр., в городских школах арифметике, сравнительно, отводится больше места, чем в других). Но сущность образования, его метод, форма и дисциплина,—вообще, что составляет дух образовательно-воспитательной системы,— были во всех школах однородны[67]. Влияние церкви и представляемого ею круга идей в те времена было огромное. Поэтому и школы, устраиваемый городами, и вольнолюбивые университеты носили общий всему строю средних веков, церковно-образовательный характер. Кажется, никогда и нигде не было такой однородности образовательно-воспитательной системы, как в средние века в Западной Европе.

3. Рыцарское воспитание и образование

Даже рыцарство—эта, по-видимому, совершенно светская форма духовной культуры средних веков, — однако, не выходить, в действительности, из-под влияния церковно-образовательного строя средневековой жизни. Интересы церкви и здесь составляют конечную цель рыцарского воспитания, с его гимнастическими упражнениями и испытаниями[68]. „Благородный мальчик должен сделаться борцом за Христа; он получает рыцарский удар „во славу Бога и Марии”: он готовится не только к службе князю, но и к служению церкви, и военное паломничество с братьями по оружию составляет его высшую жизненную задачу”[69]. Точно та же церковная серьезность, аскетически-суровая дисциплина, которая характеризует весь строй средневековой жизни и образования, составляет значительную черту воспитания и образования рыцарского[70]. Отличительными особенностями, кроме физических упражнении, здесь были: изучение поэтического искусства[71] и, нередко, изучение иностранных языков. Поэтическое искусство,—которое усваивалось без всякого изучения теории, а практически-подражательно, от странствующих певцов (миннезингеров),—очень ценилось у рыцарей. Поэзия служила изящному выражению тех чувств, которыми жило рыцарство, согласно известному рыцарскому девизу: „Душу — Богу, жизнь — королю, сердце—женщине), а честь—себе.

4. Начало систематически-школьного образования женщин

В заключение обзора средневекового образовательного строя, нам нужно упомянуть еще об одном виде образования средних веков, который только с начала средних веков и делается заметным,—начинает собственно, быть, — и в котором, разумеется, также чувствуется очерченный нами схоластический строй. Это — систематически-школьное образование женщин.

Классическая древность оставила нам имена отдельных, богато-одаренных и образованных женщин[72], но мы не имеем никаких данных о существовании в то время школьного, систематического образования для женщин вообще[73]. Оно должно было и могло появиться только с христианством и в христианстве). Ибо только в христианском обществе люди, как одинаково восстановленные Христом в сыновстве дети Божии, получили равную духовную ценность, независимо от пола, национальности и общественного положения[74]. Появившиеся в христианстве женские монастыри,—эти очаги, по идее, высочайшей культуры духовной личности, — были и первыми очагами систематического женского образования и воспитания. Монастырям нужно было воспитывать юных послушниц, будущих монахинь, а потом и поручаемых монастырю на время, для воспитания, светских девиц[75]. Монастырское женское образование, — правда, позднее почти исключительно ограниченное кругом высших сословий[76], получает заметное развитие (на Западе) в средние века[77]. Это образование состояло в обучении чтению, письму, молитвам, „Верую” и псалмам. Но латинский язык, как язык церкви и образованных людей, также был в уважении[78]. Нередко девушки обучались и предметам trivium’a, и отдельным предметам quadrivium'a. Но, соответственно призванию женщины, особенное внимание в женском образовании уделялось ручным работам: в них достигали тогда высокого совершенства. Так как в монастырях воспитывались девушки высших сословий и кругов, и так как, вообще, монастыри того времени имели общение с этими кругами[79], то видное место в монастырском женском образовании занимало и приучение к хорошим изящным манерам[80]. Дисциплина, как и в других школах того времени, была строгая. Вообще, тогдашнее монастырское женское воспитание и образование напоминает немножко наши женские институты недавнего прошлого. И поскольку такое монастырское воспитание удовлетворяет потребностям светских кругов и жизни, оно остается на Западе, почти неизменно, для этих кругов и доселе.

5. Была ли в средние века теория воспитания?

Строй средневекового образования и воспитания определялся церковно-религиозным строем тогдашней жизни. Церковь указывала и состав, и язык образования, предопределяла, до некоторой степени, всю воспитательно-образовательную систему, с аскетически-строгой -дисциплиной. При таком авторитетном инструкторе школьной системы едва ли могли появляться теоретики воспитания, т. е. люди, обследующее вопросы воспитания. Свободными в обсуждении этих вопросов они пока быть не могли, а подчиненными церковно-образовательной практике были не нужны. Вот почему, собственно, „о педагогической теории в это время едва ли может быть и речь”[81].

ГЛАВА ШЕСТАЯ. Эпоха гуманизма и реформации

Начиная с 15-го и даже 14-го века, в общественной и духовной жизни Европы происходят крупные перемены. Сущность их сводится к тому, что, вместо идеала римско-церковного полновластия или теократии, с порабощением ее интересам и отдельной человеческой личности, и целых обществ,—государств[82], формируется другой идеал, идеал свободной, самостоятельной жизни и для индивидуума, и для государства. С точки зрения того, средневекового идеала, и личность, и светское государство являлись лишь средствами к осуществлению теократии[83]; с точки зрения нового идеала они становятся самоцелью. Там они служат к благосостоянию и развитию властной церкви, здесь же, напротив, все направляется к собственному их благу и развитию. Отсюда, далее, там идеалом для личности, самой по себе, ставится полный отказ от всего, от всех благ и радостей личной жизни, или аскетизм; здесь идеалом для личности становится полное развитие ее сил и сторон , чтобы вполне ощущать блага жизни. Эти крупные перемены в жизненных отношениях и мировоззрении, естественно, должны были влечь за собой и существенные изменения в строе образования и воспитания.

Укажем здесь исторические условия, вызвавшие эти перемены:

1. Подготовка новых идей в конце самих средних веков

Благоприятная почва для новых идей была подготовлена самим средневековьем. Огромные богатства и власть, оказавшиеся в руках представителей церкви, вызвали внутреннее, духовное разложение папства. Представительствующей слой церкви, монахи и духовенство, вели практически мирскую жизнь[84], со всеми пороками и недостатками своего времени. Юмор Боккаччо и позднейших новеллистов находил здесь обильный и благодарный для себя материал. С внутренним разложением правящего слоя церкви, естественно, должно было ослабеть и влияние церкви на общество. Отрицательное отношение к представителям церкви должно было влечь, — пусть незаметно и постепенно, — отрицательное, критическое отношение и к представляемым ими идеям и взглядам церкви. Сомнение же в старом укладе составляете обычно, переходный этап к новому.