Не менее болезненным оказался вопрос о приватизации земли. Передача земли в безвозмездное пользование тем, кто ее обрабатывает, — эта общедемократическая мера, извест­ная со времен заселения Америки, — была реализована, как правило непоследовательно, хотя и провозглашалась в боль­шинстве стран в конституциях или иных официальных доку­ментах. Между тем названный выше демократический прин­цип наиболее адекватно реализуется при закреплении земли прежде всего за теми, кто производит на ней продукцию, при государственной собственности на землю и государственном контроле за распоряжением и использованием земли, нахо­дящейся под промышленной или городской застройкой, а также составляющей уникальные природные объекты, при­надлежащие всему народу.

Эта модель подвергалась и подвергается существенным атакам с целью создания механизма классической частной собственности на землю с правом ее продажи, залога и иных операций с землей как товаром. Фактически в последнем случае предлагается создание механизма инвестирования на­копленных в прошлом криминальных капиталов, образован­ных на базе обмена власти (имевшейся в прежней номен­клатурной системе) на собственность, прежде всего — зе­мельную, поскольку в условиях экономического кризиса и гиперинфляции иные формы инвестиций гораздо менее вы­годны. Борьба за превращение земли в объект купли-прода­жи стала борьбой за возможность инвестирования названных выше средств не в производство, а в сферу спекуляций не­движимостью.

При реализации названных выше моделей приватизации как в промышленности, торговле и сфере услуг, так и на се­ле, складываются в целом весьма неблагоприятные социально-экономические условия для развития производства в пе­реходном обществе.

Заключение.

В заключение, я хочу рассказать об последствиях приватизации, так как именно дальнейшая судьба экономики России выявляет все негативные и положительные стороны этой реформы.

К 1994 г. в России было приватизировано уже свыше тре­ти предприятий, находящихся на самостоятельном балансе и имеющих права юридического лица. В сфере малой прива­тизации — свыше половины объектов. Однако это не пере­ломило экономическую ситуацию к лучшему. Нет никаких данных, свидетельствующих о том, что приватизированные предприятия выбирают иную рыночную стратегию, нежели го­сударственные.

Для создания рыночной системы не было необходимости в скорейшей и массовой приватизации, достаточно было обес­печить коммерциализацию государственных предприятий и свободу предпринимательства, т. е. свободу создания новых частных предприятий. Этого было вполне достаточно для формирования полноценных субъектов рыночного хозяй­ства — никак не менее полноценных, чем наспех приватизи­руемые государственные предприятия. Но ни приватизации, ни коммерциализация не могут обеспечить эффективную стратегию рыночного поведения в условиях одномоментной либерализации цен.

Пожалуй, массовая приватизация даже сужает возможности для эффективной приспособительной политики, ибо сокращает поле государственного контроля и регулирования структурных изменений в переходной экономике. Это касает­ся в первую очередь борьбы с негативными последствиями монопольных эффектов в народном хозяйстве: никакой комп­лекс традиционных для рыночного хозяйства антимонополь­ных мер не поможет в экономической системе, в которой са­ма материальная структура экономики характеризуется сверхмонополизмом. Приватизация означает намеренный вы­вод предприятий из-под прямого контроля государства, в то время как в экономике с таким уровнем монополизма нет возможности противодействовать негативным последствиям монополизма в условиях либерализации цен (углубление це­новых диспропорций и ухудшение структуры экономики) без высокой степени государственного вмешательства.

Следует обратить внимание и на тот факт, что роль при­ватизации в формировании рыночной системы не является совершенно самостоятельной. Она сама находится в сущест­венной зависимости от макроэкономической политики. Если при определенных условиях массовую приватизацию можно рассматривать как способ — хотя и не самый удачный — создания режима свободного предпринимательства, то при других условиях приватизация начинает выполнять иные функции.

Так, попытки следовать напролом курсом «финансовой стабилизации» будут означать крах существенной части круп­ной промышленности. Та же часть, которая выживет, — до­быча и переработка нефти, электроэнергетика, транспорт, остатки «оборонки» — либо остаются под контролем госу­дарства, либо приватизируется в особом порядке (что опять-таки подразумевает либо затяжку этого процесса, либо сохранение государственного контроля). Таким образом, приватизация остальных отраслей превращается по большей части в «сброс» государством бесперспективных и малоперс­пективных предприятий: « . сам факт приватизации будет восприниматься чуть ли не как первичная стадия банкрот­ства. Смена собственника сведется к смене ответчика на суде»

Такой «сброс» за бесценок или вообще задаром огром­ного массива государственного имущества будет, разумеется, означать немалую поживу для тех, кто сумеет выбрать из этой груды имущества «жемчужные зерна». Тем самым в качестве реальной функции приватизации приходится рас­сматривать не создание массива реальных собственников и не формирование необходимых условий для функционирова­ния рынка (ибо и то и другое может быть обеспечено иными способами), а лишь льготную форму перераспределения соб­ственности между бюрократией, удерживающей контроль над ее наиболее жизнеспособной частью, и «новыми богатыми», получающими право распоряжения в области остального гос­имущества.

Нельзя утверждать, что это — главное содержание поли­тики приватизации. В конце концов, политика финансовой стабилизации проводится не столь последовательно. Реаль­ная политика в конечном счете выступает как равнодейству­ющая многих экономических и социально-политических сил с различными интересами. Однако борьба за передел гос­собственности между различными группировками элит (среди: которых немаловажное место занимает директорский кор­пус) выступает явственно видимой тенденцией в «номенкла­турной приватизации».

Однако, может быть приватизация — пусть в качестве по­бочного эффекта — все-таки способна позитивно повлиять на функционирование экономики, создать условия для постепенного выхода ее из кризиса и проведения структурной реформы? В переходной экономике она должна была бы найти непосредственное отражение в глубоких структурных сдвигах в народном хозяйстве, в исправлении диспропорций, накопленных предшествующей экономической системой.

Такая структурная реформа неизбежно имеет две сторо­ны — сокращение производства в неперспективных отраслях и инвестирование капиталов в перспективные отрасли. По­скольку сокращение производства происходит быстрее, чем освоение капиталовложений и развертывание дополнительно­го производства на их основе, то экономика в целом пережи­вает некоторый спад производства. Как же обстоит дело с инвестированием капиталов в отрасли, подлежащие разви­тию? И влияет ли на ситуацию в этой области приватизация? Инвестиции в производство в начале 90-х гг. в России рез­ко сократились (За 1991—1993 гг. суммарное сокращение превышает 60%). В 1990 году доля валовых капитальных вло­жений в ВВП была 17%, в 1992 году упала до 9%, в 1993 — до 8%.6 Выбытие производст­венных мощностей вследствие износа в 1992 году в промыш­ленности превысило их ввод на 3—4%, а в отдельных отрас­лях обрабатывающей промышленности этот показатель до­стиг 10—27% (там же). В 1993 году эта тенденция только усугубилась.