Современная наука уже по своему объему, богатству и много­образию занимает особое место во всей истории познания. История современной науки неисчерпаема по своей глубине. Самым порази­тельным по новизне и по своим неслыханным практическим послед­ствиям в области техники является со времени Кеплера и Галилея естественнонаучное знание с его применением математической тео­рии. Однако оно составляет лишь звено во всеохватывающем про­цессе познания. Географические открытия завершились первым кругосветным путешествием и установлением того факта, что при плавании на запад теряется один день. Все это произошло только 400 лет тому назад. Никогда еще человек не обладал таким реаль­ным (а не только предположительным) знанием о земном шаре. Появился первый глобус. Объектом познания становились не толь­ко дальние, но и близкие человеку предметы. С неведомым раньше исследовательским рвением открывались тайны анатомии (Веза-лий *) посредством вскрытия трупов. В микроскоп Левенгук * уви­дел в кайле воды движение бактерий. С помощью телескопа Гали-' лей обнаружил неведомые планеты и их спутники. С конца XVIII в. раскопки сделали доступными созерцанию исчезнувшую и забытую действительность (Помпеи), восстановили целые культуры (Еги­пет, Вавилон), воплотили в реальность мечты Шлимана об эпохе Гомера *. Расшифровка письменности и древних языков позволи­ла услышать людей, которые жили тысячелетия тому назад. Архео­логические находки превратили первобытную историю в неоспо­римую реальность. В настоящее время мы знаем о начальной ста­дии истории Греции, об истории Передней Азии и Египта больше, чем сами греки. История углубилась для нас в прошлое на тыся­челетия, история Земли открыта теперь нашему взору, звездное небо уходит в неизмеримую глубину. Современный мир как бы соз­дает повсюду науки, независимые друг от друга, но общие по духу. В мастерских художников и архитекторов возникла наука о приро­де, мореплавание создало географию, государственные интере­сы — экономическую науку; импульсом повсюду служило желание извлечь из знания пользу для осуществления политических целей, но вскоре появился непосредственный интерес к предмету изуче­ния. В теологии возникла историческая критика Библии.

Эта картина, расширять которую можно беспредельно, застав­ляет нас поставить вопрос: заключено ли в этой современной науке, достигшей невероятных размеров, нечто принципиально новое и только ей свойственное.

II. СИТУАЦИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Прошлое содержится в нашей памяти лишь отрывками, будущее темно. Лишь настоящее могло бы быть озарено светом. Ведь мы полностью в нем. Однако именно оно оказывается непроницаемым, ибо ясным оно было бы лишь при полном знании прошлого, которое служит ему основой, и будущего, которое таит его в себе. Мы стре­мимся к осознанию ситуации нашего времени. Однако эта си­туация обладает скрытыми возможностями, которые становятся зримыми лишь после своего осуществления. '

Наша исторически новая ситуация, впервые имеющая решаю­щее значение, являет собой реальное единство людей на Земле. Благодаря техническим возможностям современных средств сооб­щения наша планета стала единой целостностью, полностью до­ступной человеку, стала «меньше», чем была некогда Римская им­перия.

К этому вело развитие, начиная с эпохи великих открытий 400 лет тому назад. Однако вплоть до конца XIX в. история была для нас, по существу, историей Запада. Весь остальной мир оста­вался в сознании европейцев того времени колониальной террито­рией второстепенного значения, предназначенной для того, чтобы быть добычей европейцев. Лишь непреднамеренно были уже тогда заложены основы для формирующейся в наши дни мировой исто­рии, и заложены они были теми могущественными силами, которые стремились подчинить себе громадные пространства земного шара. Эти пространства уже внесли свой вклад в первую мировую войну. Однако эта война была еще европейской. Америка опять отступила. Лишь вторая мировая война потребовала участия всех, была действительно глобальной. Военные действия в Восточной Азии были не менее серьезны, чем в Европе. Это была в самом деле пер­вая подлинно мировая война. С этого момента начинается мировая история как единая история единого целого. С такой точки зрения вся предыдущая история представляется рядом разбросанных, не­зависимых друг от друга попыток, множеством различных истоков человеческих возможностей. Теперь проблемой и задачей стал мир в целом. Тем самым происходит полное преобразование истории. Решающим является теперь следующее: нет ничего, что находи­лось бы вне сферы происходящих событий. Мир замкнулся. Земной шар стал единым. Обнаруживаются новые опасности и возмож­ности. Все существенные проблемы стали мировыми проблемами, ситуация — ситуацией всего человечества.

3. Выводы

То обстоятельство, что все человечество, все древние культуры втянуты в поток уничтожения или обновления, постигнуто в пос­ледние десятилетия во всем его значении. Мы, люди прежнего по­коления, жили как дети, полное гыо пребывая в сфере чисто евро­пейских представлений. Индия, Китай были чужими, далекими, совершенно иными мирами, история которых оставалась неведо­мой. Тот, кто'был недоволен, кому плохо жилось, эмигрировал. Мир был открытым.

После 1918 г. на меня произвели глубокое впечатление как нечто совершенно новое следующие слова де Гроота * в его книге о Ки­тае: «.Универсисгская1 система составляет высшую точку, кото­рой могла достигнуть в своем развитии духовная культура Китая-Единственной способной пошатнуть и уничтожить ее силой явля­ется трезвая наука. Если настанет время, когда этой наукой там начнут серьезно заниматься, то во всей духовной жизни Китая, без сомнения, произойдет полный переворот; и в результате этого пе­реворота в Китае наступит либо полная анархия, либо возрожде­ние, после чего Китай уже не будет Китаем, китайцы не будут ки­тайцами. Китай не способен своими силами заменить прежнюю систему новой; тем самым крах прежней системы должен бы при­вести к полному упадку и к анархии, другими словами, к полному осуществлению того, что предрекает священное учение китайцев, согласно которому катастрофа и гибель неизбежны, если челове­чество потеряет дао . Если роком предопределено, что жестокий процесс гибели должен идти своим ходом и что дни древней уни­верситетской культуры Китая сочтены, то пусть хоть последний ее день не будет днем гибели многочисленного народа, ввергнутого в беду иностранным вмешательством!» (19).

В технический век, и даже в преддверии его, странным образом повсеместно возникает духовный и душевный регресс, который в наши дни стал общеевропейским явлением. Правда, в Европе еще некоторое время продолжался духовный расцвет, тогда как Китай и Индия с XVIII в. безостановочно приближались к упадку. В тот момент, когда эти народы были порабощены военной техникой Ев­ропы, они уже достигли самой низкой точки своего духовного раз­вития. Европа открыла Китай и Индию не в период расцвета их культуры, а тогда, когда они сами почти забыли о своем прошлом.

Лишь в наши дни существует реальное единство человечества, которое заключается в том, что нигде не может произойти ничего существенного без того, чтобы это не затронуло всех. В этой ситуа­ции технический переворот, созданный европейской наукой и от­крытиями европейцев, является лишь материальной основой и по­водом духовной катастрофы. Если же совершится ожидаемое пре­образование, тогда то, что в 1918 г. де Гроот сказал о китайцах — после этого Китай уже не будет Китаем, китайцы не будут китай­цами,— быть может, окажется применимым ко всем. И Европа уже не будет Европой, и европейцы не будут европейцами — та­кими, какими они ощущали себя во времена де Гроота. Но ведь придут новые китайцы, новые европейцы, образ которых еще скрыт от нас.