Новые раскопки в принципе подтверждают летописную картину. Скандинавы появляются в Ладоге еще в середине VIII века, в IX-X веках они оставляют небольшой некрополь в урочище Плакун, содержащий несколько трупосожжений в ладье: ладья – важнейший для Руси – «гребцов» социальный и ритуальный символ. Этот некрополь иногда приписывается членам княжеского двора, прибывшего с Рюриком. Во второй половине IX века скандинавская дружина стоит на Городище под Новгородом – древнейшем укрепленном поселении городской округи. Изборск – древнерусский форпост на границе земель кривичей и чуди; Белоозеро – в земле финского племени весь (в 1993 – 1994 годах там открыты курганы со скандинавскими трупосожжениями Х века). Ранние контакты со Скандинавией прослеживаются археологами и в Ростовской земле – земле летописной мери. Так или иначе, летописное предание о городах, где сели на «покорм» призванные варяги-русь, и последующее известие летописи о говорах – Ростове (у мери), Полоцке( у кривичей), Белоозере (у веси), розданных Рюриком своим мужам после смерти Синеуса и Труовра, - это не конструкция летописца конца XI – начала XII века, а сформировавшаяся государственная традиция, которую, видимо, хранили до письменной фиксации в летописи первые русские князья и их дружина – русь.

С утверждением варяжской руси в Новгороде, по летописи, название «Русь» начинает распространяться на подвластные князьям и их дружине земли: «от тех варяг прозвася Русская земля». Само имя «русь» (обозначение дружинников, а не племени) было этнически нейтральным и потому легко распространялось повсюду, где признавалась власть русского князя.

Следующий этап распространения этой власти в Восточной Европе – утверждение Руси в Киеве при Олеге и Игоре, наследниках правившего в Новгороде Рюрика. Восточная Европа во второй половине IX века оказалась разделенной на две сферы влияния: Среднее Поднепровье с Киевом конролировал Хазарский каганат, на Севере господствовала русь. В середине IX века варяжские предводители Аскольд и Дир – согласно Нестору, не князья, а бояре Рюрика – двинулись из Новгорода в поход на Царьград и обосновались в Киеве.

Вскоре становление русского «правового государства» вступило в новую стадию. В 882 году Олег и малолетний Игорь расправились в Киеве с Аскольдом и Диром, как с узурпаторами «некняжеского рода». Дружина Олега состояла из варягов и словен, «прозвавшихся русью» (дружинное имя распространяется уже и на славян, а не только на выходцев из Скандинавии). Эта русь, судя по всему, уже владеет славянским языком и клянется, заключая договоры с греками, славянскими богами. Киев провозглашается «матерью городов русских». С этих пор подвластная киевскому князю территория в Среднем Поднепровье называется Руссой землей. И здесь имя «Русь, Русская земля» объединяет разноплеменные территории. Показательно, что Аскольд и Дир, по летописи, не принесли имя «Русь» в Среднее Поднепровье – они владели полянской («польсокй») землей; это имя закрепляется лишь вместе с «законной»княжеской властью.

Можно ли возводить это представление о «законности» к княжеской традиции IX-X веков или это позднейшая конструкция летописца?

Исследователи давно подметили, что обосноваться в Киеве князья и русь могли, только опираясь на поддержку коренного славянского населения – заключив с ними договор, ряд. Прецедентом мог служить ряд руси со словенами, кривичами и мерей на Севере – он был подтвержден Олегом уже в Киеве (князь «устави дани словеном, кривичем и мери»). Присваивая дань с северян и радимичей, князь заявляет, что они должны платить ему, а не его врагам - хазарам. Это заявление выглядит естественным в свете русско-хазарского соперничества, известного по иностранным источникам, но мало обоснованные в ряду собственно летописных известий. Понять претензии князя можно, если допустить, что сточки зрения первых русских правителей ряд, заключенный с племенами Севера, распространяется на всех славян.

Конечно, летописная версия единства «словенского языка» - всех славян – это прежде всего книжная конструкция. Но она основывалась на реальной традиции, отражающей общеславянское самосознание: во всяком случае, периода словене новгородские – это не вымысел книжника.

«Славянская идея» получила грандиозное воплощение в политике Святослава Игоревича, который не только подчинил вятичей (последнее славянское племя, платившее дань хазарам) и разгромил сам каганат, но и стремился утвердить центр своей земли на Дунае, куда должны были стекаться «все блага». Эта политика потерпела крах (хотя русской истории). Дело здесь не только в разгроме Святослава византийцами: суть в том, что в Восточной Европе, отделенной от Дуная печенегами, уже сложилась «своя» для восточных славян Русская земля. Недаром послы киян (не племени полян, а русских горожан) говорили князю: «Ты, княже, чюжея земля ищещи и блюдеши, а своея ся охабив». Сам князь призывал свои войска – русь – не посрамить «земли Русской», а, посчитав потери, собирался идти «в Русь», привести больше дружины. Князь погиб на обратном пути.

Сыну Ярослава Владимиру суждено было завершить политические и идеологическое объединение восточнославянских земель. При Владимире в летописи последний раз упоминаются «Дерева» (Деревская земля) как отдельная волость, вятичи и кривичи как отдельные племенные образования. Княжеская политика четко нацелена на интеграцию племен: ставя города на пограничных со степью реках около Киева, креститель Руси переселил туда «лучших мужей от словен, и от кривич, и от вятич». Варяжские наемники в это время уже противопоставляются населению Киева и русского государства как чужаки – Владимир, захватив с их помощью Киев в 980 году, затем отослал их на службу в Царьград. Здание единого государства увенчало крещение Руси, после которого первый русский писатель Иларион в «Слове о законе и благодати» с полным правом говорил о том, что русские – это новый народ, а Русская земля «слышима есть всеми четырьмя конци земли».

В пылу борьбы норманисты и их противники прошли мимо многих важнейших проблем. Вот уже более двух с половиной столетий продолжаются дискуссии вокруг русско-скандинавских связей IX-XI веков. Казалось бы, сегодня мы должны обладать детальной и убедительной картиной всего спектра взаимоотношений северо- и восточноевропейского миров. Однако оказывается, что добротно изучены лишь отдельные, подчас не самые главные вопросы, при этом мы привычно пользуемся возникшими в разное время штампами и традиционными представлениями. Как же сложилось столь парадоксальное положение?

История русско-скандинавских отношений практически всегда сводилась к «варяжской проблеме»то есть к вопросу о том, кому принадлежит честь создания Древнерусского государства: варягам-скандинавам (так считали норманисты) или восточным славянам (антинорманисты).

Борьба вокруг варяжского вопроса сковала развитие научной мысли, донельзя обеднила изучаемую проблему, ограничила методы исследования. В рамках домарксистской методологии, которая была единой и для норманистов, и для антинорманнистов, этническая принадлежность правителей и господствующего слоя имела определяющее значение. Этот наивный подход был преодолен уже В.О.Ключевским, но снова возродился в 1940-1950-е годы, в условиях сталинской борьбы с космополитами, вызвавшей к жизни бурный всплеск антинорманизма. Отсюда гипертрофированное внимание, которое придавалось и придается подчас и ныне этимологии названий русь и варяг, скандинавскому пли нескандинавскому происхождению Рюрика, Олега, Игоря и т.д. Поэтому, пренебрегая доводами лингвистики, антинорманисты выдвинули большое число альтернативных предположений: например, варяги – не скандинавы, а прибалтийские славяне, слово русь имеет не скандинавское, и иранское, кельтское или иное происхождение. Этим вопросам посвящены десятки книг и сотни статей.