Литературный этикет средневекового писателя слагался из представлений о том, как должен был совершаться тот или иной ход событий, как должно было вести себя действующее лицо сообразно своему положению и какими словами должен описывать автор совершающееся.

В средневековой литературе были выражены с особой определённостью два плюса условного и неусловного изображения жизненных реалий. Мир идеальный и мир реальный не только противостояли друг другу, но в известной мере были неразделимы. Идеальный мир представляла средневековая притча, а летопись, отражающая мир реальный, фиксировала отдельные моменты меняющейся жизни, она связана с местностью и определёнными датами.

Субъективный аспект времени, при котором оно кажется то текущим медленно, то бегущим быстро, то катящимся ровной волной, то двигающегося скачкообразно, прерывисто, не был ещё открыт в Средние века. Если в новой литературе время очень часто изображается таким, каким оно воспринимается действующими лицами произведения или представляется автору или авторской «замене» - лирическому герою, «образу повествователя» и проч., - то в древнерусской литературе автор стремился изобразить объективно существующее время, независимое от того или иного его восприятия. Время казалось существующим только в объективной данности. Поэтому не было попыток создавать «настроение» повествования путём изменения темпов рассказа. Повествовательное время замедлялось или убыстрялось в зависимости от потребности самого повествования. Замедление происходило при монологах или для создания картинности описания. Время было подчинено сюжету и не стояло над ним.

Время в Средние века было сужено двояко: выделением целого круга явлений в категорию «вечного» или отсутствием представлений об изменяемости целого ряда таких явлений. Надо заметить, что и из «низкой» жизни многие явления казались не изменяющимися во времени. Ими были, к примеру, бытовой уклад, экономический и социальный строй, общее устройство мира, техника, язык, искусство, даже наука и проч.

В искусстве властвовал закон цельности изображения, по которому объект изображения может быть представлен только целиком. Он действовал и в литературе (как пример компактности в пользовании художественным временем). В изложении отобрано только то, о чём может быть рассказано полностью, и это отобранное также «уменьшено». О событии рассказывается от его начала и до конца (например, в житии святого). Чертой художественного времени являлась однонаправленность. Повествование никогда не возвращается назад и не забегает вперёд. А предсказания и т.п. являются не нарушениями хронологии, а попыткой показать вневременной смысл событий.

Литературное произведение также обладает вневременным бытием. Книги были рассчитаны на многократное чтение, как чтение молитв.

В отличие от эпоса в летописях и хронографах построение анфиладное. В эпосе – сюжетное время, в летописях время продолжается.

Летопись – это тот литературный жанр, который впервые вступил в резкий конфликт с замкнутостью сюжетного времени. Эпическое время было разорвано на отдельные временные ряды, в летописи представлена борьба эпического времени и времени в новых исторических представлениях. Победа последнего произошла только в XVI веке.

Летописец показывает «суетность» истории, фиксируя события. В этом и заключается его цель. Вечное в летописи дано в аспекте временнóго.

Земной, временный мир имеет вневременный, надмирный смысл. Это реально существующий смысл. В случайном и временном писатель Древней Руси видел знаки вечного, а в неизменном и постоянном – не заслуживающее внимания временное и земное.

Художественное время в обрядовой поэзии настоящее. Настоящее время богослужения – совершение сейчас и одновременно изображение «вечности». Настоящее время воспринималось как необходимое человеку время, чтобы совершить всё возможное для своего спасения. В конечном итоге число душ праведников на небесах должно заполнить число падших ангелов.

От Средневековья к Новому времени

В своей истории Русь имела два переходных периода. Это XI-XII вв., когда происходил процесс христианизации, и XVII – I половина XVIII вв., знаменующие собой переход от Средневековья к Новому времени. Принятие христианства завершало период «космической телесности» (термин А.Ф. Лосева) и открывало период «души». При этом произошло превращение человека в субъект. Переходные периоды характеризует антитеза «ветхий» и «новый».

Во время второго переходного периода, в отличие от первого, нет столь же резкой смены Абсолюта, нельзя провести хронологическую границу. Период «души» начинает уступать эпохе «разума». Специфика русской культуры того времени заключалась в «сжатости» Ренессанса. Начало кризиса средневековой культуры связано с завершением освоения прежней концепции человека, с исчерпанием заложенных в ней идей и форм. Важнейшим стимулом данного процесса стали события Смутного времени, потребовавшие рационального объяснения. Однако ещё до этого началось подготовленное огосударствление человека и культуры. Первая четверть XVII века может оцениваться как начальный этап «переходного периода». Печальные события начала века оцениваются уже не как наказание Бога за грехи. В написанном в 1612 году «Плаче о пленении и о конечном разорении Московского государства» открыто высказывается обвинение всех русских правителей в постигшей страну трагедии.

Дело в том, что провиденциализм не давал ответа на больной вопрос: что же делать? Таким образом, рационализируется отношение к верховной власти. Исторический катаклизм заставил пересмотреть критерии восприятия и оценки действительности. Так возникают два подхода.

В 1617 году пишется «Хронограф». Помимо прочего, в нём просматривается интерес к языческим временам (для «вéдения»), из католических хроник почерпнуты сведения об открытии Америки… О событиях Смуты ведётся реалистическое повествование, в котором имеются два пласта. Один – вечный, вневременной и внепространственный, протекающий как фон на заднем плане истории; а другой – реальный, конкретный, имеющий временные и пространственные параметры и управляемый земными людьми в соответствии с их индивидуальными стремлениями, влечениями, целями. Это сосуществование «чувственного» и «сверхчувственного» - яркий показатель переходности культуры.

Русская культура XVII века ещё лишена антагонизма «старины» и «новизны», т.к. не нарушаются церковные догматы. Этот антагонизм вскрывает раскол.

В XVII веке появляется наибольшее разнообразие литературных жанров на Руси. Происходит эмансипация человеческой личности в ходе секуляризации сознания. В литературе XVII века существенные изменения претерпевает и художественное время. В «Житии» протопопа Аввакума оно находится уже фактически на пороге новой литературы. Здесь нет непрерывности исторического времени, как в летописях, нет его замкнутости, типичной для исторического рассказа, посвящённого одному сюжету. Редки датировки. Существенно преобладает внутреннее время, время психологическое, субъективное. В своём восприятии времени Аввакум эгоцентричен. Для него важнее неопределённость времени, его зыбкость, текучесть, томительная длительность. Он рассказывает не то, как было, а то, как бывало. Для себя Аввакум употребляет несовершенную форму глагола или форму аориста, о коей ещё не забыт сакральный смысл. Время не однонаправлено, хотя начало традиционно ведётся от рождения. Автор прибегает к прошлому для объяснения настоящего, и «эгоцентризм настоящего» пронизывает всё его «Житие», в котором настоящее вершит суд над прошлым. Интерес к прошлому и настоящему тут отнюдь не «исторический», а «философский». Временнáя перспектива – это то, что делает данное произведение повествованием, осмысляющим положение Аввакума в тот момент, когда он писал в земляной тюрьме, в наиболее патетический момент его жизни.