О жизни после Конца времён в «Диоптре» сказано, что мир не исчезнет, а преобразится, плоть станет иной. «Будут же вси в едином взрасте… Там несть мужьска полу, ни женьска естьства, ни детородни уди мужстии и женьстии к смешенью блудному и скверному, ни убо1».

Первоначально, на Руси природные явления и знамения воспринимались как указания на последние времена (засухи, наводнения, эпидемии). Именно поэтому нашествие татаро-монгол на Русь в XIII веке, в

1 Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. – М.,1998. С. 312.

которых увидели нечестивое библейское племя Гога и Магога, воспринялось как Конец света. Что касается эсхатологического пафоса древнерусской литературы того периода, то он оказался отчасти пророческим – древнерусская «домонгольская» культура как целостность погибла. Домонгольский период истории Руси можно считать и завершённым и незавершённым – «открытым» для дальнейшего развития. Летописание не прекращалось, что свидетельствует о продолжении русской истории. Само монголо-татарское иго впоследствии трактовалось в русской религиозной мысли как наказание за распри между князьями, как промыслительное попущение Господа во имя объединения Руси перед общим врагом. Когда объединение произошло, татары отступили, о чём свидетельствует «стояние на Угре» 1480 года, когда не было пролито крови, а Русское государство стало суверенным не только фактически, но и формально.

Из Византии с принятием христианства на Русь проникла идея о 7000-ном годе, как о времени Второго пришествия. В XIV веке об этом писал константинопольский патриарх Никифор Ксанфопул. Бог сотворил видимый мир за шесть дней, седьмым был день отдыха – Воскресение. Седмица воспринималась как символ. Так как 1000 лет пред Богом «яко день един» (Пс. 89.5), то именно 7 дней творения стали прообразом для ожидавших Парусии. В «Откровении» («Слове о царствии язык в последния времена и сказании от перваго человека до скончания») Мефодий Патарский тоже пишет о кончине мира по истечении семи тысяч лет.

Когда в XIII веке конец Света не наступил, ростки рационализма и прагматизма подтолкнули к более точным математическим его расчётам. 7000 лет отсчитывались от даты Сотворения мира, от 5508 года до н. э., поэтому Пришествие должно было состояться в 1492 году. До этого срока были рассчитаны пасхалии. Митрополит Фотий (1410-1431) называет XV столетие, когда время в его представлении как бы спрессовывается, сгущается, «сей век маловременный» и призывает: «Будем делать дела света,

пока ещё житие наше стоит1». Ещё ранее (1390-1405) митрополит Киприан в послании игумену Афанасию пишет: «…ныне есть последнее время, и летом скончание приходит, и конец веку сему2».

С XI века ещё летопись (то есть изначально) в хронологической основе своей имела временной предел – 1492 год. Весь XV век – это время приготовления к Апокалипсису, в этом аспекте и воспринимались все глобальные исторические события. После падения под натиском турок оплота православия – Константинополя конец мира стал само собой разумеющимся событием. Факты говорят, что во второй половине XV века отмечается небывалый дотоле исход целыми княжескими и боярскими семьями в монастыри. Подавляющее большинство летописных сводов заканчивали своё повествование в середине XV века или немногим позже – накануне судьбоносного для мира события. Летописание и сведение летописей в своды в это время носит не местный, а общерусский характер.

Это и отвечает на вопрос об исчезновении летописания в прежнем масштабе в XVI веке. Существует, однако, и другое объяснение данному феномену русской культуры. Принципом летописания в «Повести временных лет» является составление погодных статей. Это принцип, кажущийся естественным для русской традиции, но в действительности почти не имеющий аналогов, в том числе в Византии, где хроники описывали историю по периодам правления императоров, внутри этих периодов отмечая индикты, годы и дни. Следы такой хронографической манеры изложения присущи и начальному летописанию, где также отмечается начало княжения русских князей. Первое событие русской истории относится к началу царствования императора Михаила III, а последнее (в «Повести временных лет» по Ипатьевскому списку) – к концу царствования Алексея I Комнина. Начиная с Ярославичей, в русской истории множатся столы и княжения,

1 Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. – М.,1998. С. 321.

2 Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. – М.,1998. С. 320-321.

значит, такая система становится трудноосуществимой. Соответственно, в XVI – XVII вв., когда образовывалось единое государство с самодержавной властью вокруг княжества Московского, удобнейшим историческим жанром, естественно, стали хроники. В объединении, усилении и развитии России также видели Божий Промысел, провиденциализм.

Это напрямую связано с изменением понятия о дате Конца Света на Руси по прошествии «рокового» 1492 года. В древних пророчествах говорилось о предшествующих всеобщему концу трёх христианских царствах, последовательно сменяющих друг друга. Первым царством было Римское. В нём родился Христос, зародилось и крепло христианство, при Константине Великом (306-337) ставшее государственной религией. Но при Юлиане Отступнике (361-363) христианство вновь оказалось в гонении. После разделения Великой Римской империи на Западную и Восточную на проходившем в Константинополе в 381 году Втором вселенском соборе он был провозглашён «новым Римом». Так возникло второе царство, куда перешла Божья благодать. Особенно возросла его роль после разделения в 1054 году христианства на католическое и православное. В 1437-1439 гг. на Ферраро-Флорентийском соборе была попытка унией вновь воссоединить две церкви. Благодаря великому князю Московскому Василию Васильевичу русская митрополия добилась автокефалии и права самим избирать себе митрополита. Таким образом, уния принята русским народом не была. Второе христианское царство погибло в 1453 году за отступничество от истины, по мнению русских. Российское государство освободилось от двухсотлетнего ига вскоре, в 1480 году, и стало самым мощным в то время православным государством. В начале XVI века появляются сочинения, в которых выводится родословная русских царей от Августа-кесаря, основателя Римской империи, через Пруса и Рюрика. Это подкрепило появившуюся эсхатологическую идею «Москва – третий Рим», высказанную старцем Филофеем Василию III.

Теория третьего царства в лице православной России, «Святой Руси», после падения которой и наступит Судный день, потребовала изменить жанр летописей на хроники. Таким образом, у хронографов и летописей различные задачи были, и, как выяснилось, разница между ними поэтому глубже, чем это заметно на первый взгляд. Первый Русский хронограф появился уже в 1512 году, а за ним и другие.

Разобравшись с эсхатологическими представлениями в средневековом мировоззрении, стоит вернуться к восприятию «предибудущего», времени, предшествующему Страшному суду. Оно идёт за «задним» (настоящим), но, тем не менее, находящимся «пред» будущим. Будущее было новым понятием, формировалось представление о нём и определялось его наименование. В Древней Руси XI-XII вв. бытовали выражения «будущий век», «будущее время». В сочинениях Илариона «будущий век» - это время после Страшного суда. Исходя из такого понимания будущего, древнерусские книжники тем более о нём не говорили – не могли и не смели говорить.