По словам Мавлютова, служители ислама в нашей стране видят, что рядовые верующие всем сердцем приемлют социалистические принципы, претворенные в жизнь в Советском союзе, они видят, что отрицать огромныe успехи, достигнутые в ранее отсталых районах cтpaны, по меньшей мере, несерьезно.[13]

В то время мусульманское духовенство СССР уже сделало свой выбор, многим представителям зарубежного ислама предстоит его еще сделать.

Характерная черта современных российских мусульман - чуткость к

новому и активность в деловой жизни. Многочисленные rости из других стран не перестают восхищаться именно этой стороной бытия. Это вселяет в народ надежду, рождает оптимизм, дает творческий импульс.

Поволжье и тесно соседствующее с ним Приуралье - особые регионы. Отсюда часто раздаются призывы к миру и согласию. Имам духовного управления мусульман Поволжья уверен, что ренессанс духовности начинается именно в Поволжском районе, на этой благодатной многонациональной земле колыбели многих народов. Опыт истории, говорит он, подсказывает, что дух народа, укрепленный верой - неистребим. Даже тяжелые испытания, трагедии не в силах его испортить. Свободный дух стремиться к возрождению и возрождается. По мнению имама, цель ислама сегодня: содействие многовековой традиции взаимопонимания Мировых религий, поиск путей к моральному совершенству, работа на благо всех людей. Мусульмане России выходят на этот путь с "протянутой для дружбы рукой" и открытой душой.[14] Татарская народная поговорка гласит: «Протянутая для дружбы рука в кулак не сжимается».

Таким образом, я пришла к выводу, что в последние десять лет ХХ века в российском обществе наблюдалось возрождение интереса и доверия к религии вообще и к исламу в частности. Повсюду в местах компактного проживания татарского населения строятся и открываются мечети, растет число имамов и верующих мусульман. Ислам никогда более не займет монопольного положения в татарском обществе.[15] Второй религией ислам оставатъся не хочет. Это нежелание, во-первых, определяется тем, что он претендует на статус самой совершенной мировой религии; во-вторых, принадлежностъю российских мусульман к великой 1 миллиардной умме; в-третьих, претензией России на звание демократического государства, в котором ни одна конфессия не имеет преимущества перед другими. В этом случае прав не только ислам, но и православие, когда, формулируя претензии на свой особый стагус, апеллирует к российской истории, на протяжении которой оно играло выдающуюся роль и действительно было государственной религией. Мне кажется, что именно внутриисламские противоречия дестабилизируют ситуацию в мусульманских обществах. Внутриконфессиальная отчужденность порой ощущается даже в спокойном Поволжье, где исламская оппозиция проиграла и проигрывает состояние с официальным исламом, который стремиться принять облик местной разновидности реформаторства ­неоджадидизма. Все эти противоречия в последнем десятилетии ХХ века стали устойчивым фактором, и, к сожалению, нет оснований утверждать, что в ближайшее время они самоурегулируются. Я не собираюсь в деталях обсуждать каждую составляющую исламизма. Просто необходимо лишний раз констатировать устойчивость внутреннего исламского диссонанса. А, следовательно, его влияние на общественную и политическую жизнь в мусульманских регионах останется весьма существенным. Этот внутриконфессиальный конфликт, в который вовлечены нынешниеe правящие элиты и их оппоненты, будет влиять на формирование выбора пути развития мусульманских обществ.

Я предполагаю, что отношение к исламу в империи и в СССР в зависимости от времени, ситуации и в разных слоях общества варьировалось от отторжения до признания его частью российского исторического наследия, общероссийской культуры (что особенно характерно для идеологии евразийства). Революция 1917 г. заложила основу качественныx изменений в жизни мусульман России, и в СССР в целом. В то же время новая власть, исходя из своих потребностей, опираясь на собственныe идеологические стереотипы, придерживалась в отношении ислама и мусульман некоторых установок, сформировавшихся в эпоху империи.[16]

Подавление. исламской традиции, более всего заметное в мусульманских регионах, было повсеместным. В 30-е годы закрывались мечети на Урале, в Сибири, в городах Поволжья.

В мусульманском же Поволжье отношение большевиков к исламу было тождественно их отношению к религии вообще. Здесь возобладал откровенный атеистический курс. Возможно, кому-то наше суждение покажется парадоксальным, но в подходе новой власти к поволжским мусульманам видится косвенное признание того, что находящиеся уже не одно столетие в пределах российского государства татары и башкиры были как бы уравнены в праве (точнее сказать - лишены права) исповедовать свою веру со славянскими народами, на религию которых, православие, гонения начались с первых послеоктябрьских дней. В Центральной России, Поволжье среди мусульманских группировок наиболее заметны в этот период были татарские национал - демократы, занявmие ключевые позиции в большинстве мусульманских организаций, в том числе в исполнительном комитете Всероссийского мусульманского национального совета, татарском «Милли Меджлисе» (национальный совет), «Миллиидаре» (национальное управление татар Поволжья и Сибири), «Харби шуро» (всероссийский мусульманский военный комитет).[17] По существу речь шла о формировании государственного образования на конфессионально этнической основе. Правда, впоследствии в результате давления со стороны центральной власти, действовавшей через своих сторонников в мусульманской среде, эти требования свелись к предоставлению национально-культурной автономии.[18] Самостоятельность мусульманских общественных сил вызывала беспокойство большевистского руководства. По решению ЦК РСДРП(б) большевистские делегаты покинули съезд, обвинив его в том, что «шовинистический угар» может «привести к кровавому столкновению мусульманской демократии и русской».[19] Сразу после россий­ского Мускома Центральный комиссариат по мусульманским делам создал аналоги практически во всех губерниях: Казанской, Нижегородской, Оренбургской, Пермской, Саратовской, Уфимской и др., где проживало компактное мусульманское меньшинство. Задачей центрального и провинциальныx мускомов по признанию советских историков, стала разработка новых законов и постановлений «применительно к особенностям отдельных восточных народностей», а также проведение соответствующей агитационно-массовой работы.[20] В Саратове татарское общественное объединение также возникло под влиянием ТОЦ. Это произошло в мае 1989 года, когда на собрании татарской общественности было образованно Саратовское татарское общественное культурно-просветительное объединение «Идель». В дальнейшем оно как в организационном, так и в содержательном плане действовало как совершенно самостоятельное объединение областного масштаба.

В начале указанного периода, примерно в 1989-1995 гг., проблема этнокультурного возрождения оказалось в ведении общественных формирований вроде ВТОЦ объединении «Идель».