Александр Александрович Блок родился и воспи­тывался в высококультурной дворянско-интеллигентской семье. Его отец, Александр Львович, вел свой род от врача Иоганна фон Блока, приехавшего в Россию в середине XVIII века из Мекленбурга, и был профессо­ром Варшавского университета по кафедре государст­венного права. По отзывам сына, он был также способ­ным музыкантом, знатоком литературы и тонким стилистом. Однако его деспотический характер стал причиной того, что мать будущего поэта, Александра Андреевна, была вынуждена уйти от мужа еще до рождения сына. Таким образом, детские и юношеские годы Блока прошли сначала в петербургском «ректор­ском доме» (дед, Андрей Николаевич Бекетов,— про­фессор-ботаник, ректор Петербургского университета), затем, после второго замужества матери, в доме отчи­ма — офицера Франца Феликсовича Кублицкого-Пиоттух, а каждое лето — в бекетовском подмосковном имении Шахматове.

В либеральной и «народолюбивой» семье Бекето­вых многие занимались литературным трудом. Дед Блока был автором не только солидных трудов, но и многих научно-популярных очерков. Бабушка, Елиза­вета Григорьевна, всю жизнь занималась переводами научных и художественных произведений. «Список ее трудов громаден»,— вспоминал позднее внук. Литера­турной работой систематически занимались и ее доче­ри — мать Блока и его тетки.

Атмосфера литературных интересов очень рано про­будила в нем непреодолимую тягу к поэзии. Благодаря воспоминаниям М. А. Бекетовой до нас дошли детские стихи Блока, написанные им в пятилетнем возрасте. Однако серьезное обращение к поэтическому творчест­ву, во многом связанное с увлечением юного Блока поэзией Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Тютче­ва, Фета, Полонского, падает на годы окончания им гимназии и поступления в 1898 году на юридический факультет Петербургского университета (в 1901 году он перейдет на славяно-русское отделение историко-филологического факультета и успешно закончит его в 1906 году).

Лирика Блока — явление уникальное. При всем многообразии ее проблематики и художественных ре­шений, при всем отличии ранних стихотворений от последующих — она выступает как единое целое, как одно развернутое во времени произведение, как отра­жение пройденного поэтом «пути». На эту ее особен­ность указывал и сам Блок.

Повторимся, что в 1910—1911 годах, подготавли­вая к изданию свое первое собрание стихотворений, Блок разместил их по трем книгам. Это трехтомное деление поэт сохранил и в двух последующих издани­ях (1916 и 1918—1921), хотя внутри томов автор и внес существенные изменения. В окончательном виде три тома включают в себя 18 лирических циклов («стран души», по выражению поэта). В предисловии к первому изданию «Собрания стихотворений» Блок подчеркивал единство своего замысла: «Каждое сти­хотворение необходимо для образования главы (т. е. цикла.— Ред.); из нескольких глав составляется книга; каждая книга есть часть трилогии; всю трило­гию я могу назвать «романом в стихах» .» А через несколько месяцев в письме к Андрею Белому он рас­крывает основной смысл этапов пройденного им пути и содержание каждой из книг трилогии: « .таков мой путь, теперь, когда он пройден, я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе — «трилогия вочеловечения» (от мгновения слишком яркого света — через необходимый болотистый лес — к отчаянью, проклятиям, «возмездию* и .— к рождению человека «общественного», художника, мужественно глядяще­го в лицо миру ,)».

В первый том (1898—1903) вошли три цикла. Пер­вый из них — «Ante lucem» («До света») — как бы предварение будущего нелегкого пути. Общая роман­тическая настроенность цикла предопределила и анти­номическое отношение молодого поэта к жизни. На одном полюсе — мотивы мрачной разочарованности, кажущиеся такими неестественными для девятнадца­тилетнего юноши: «Я стар душой. Какой-то жребий черный — // Мой долгий путь». Или: «Смеюсь над жалкою толпою // И вздохов ей не отдаю». Зато на другом — тяга к жизни, приятие ее:

Я стремлюсь к роскошной воле, Мчусь к прекрасной стороне, Где в широком чистом поле Хорошо, как в чудном сне,—

и осознание высокой миссии поэта, его грядущего тор­жества:

Но к пели близится поэт, Стремится, истиной влекомый, И вдруг провидит новый свет За далью, прежде незнакомой .

Центральный цикл первого тома — «Стихи о Пре­красной Даме». Это и есть то «мгновение слишком яркого света», о котором Блок писал А. Белому. В этом цикле нашли отражение любовь молодого поэта к своей будущей жене Л. Д. Менделеевой и увлечение его философскими идеями Вл. Соловьева. Наиболее близко ему в это время было учение философа о суще­ствовании Души Мира, или Вечной Женственности, которая может примирить «землю» и «небо» и спасти находящийся на грани катастрофы мир через его ду­ховное обновление. Живой отклик у поэта-романтика получила мысль философа о том, что сама любовь к миру открыта через любовь к женщине.

Соловьевские идеи «двоемирия», сочетание матери­ального и духовного воплотились в цикле через много­образную систему символов. Многопланов облик герои­ни. С одной стороны, это вполне реальная, «земная»

женщина. «Она стройна и высока, // Всегда надменна и сурова». Герой видит ее «каждый день издалека». С другой же стороны, перед нами небесный, мистический образ «Девы», «Зари», «Величавой Вечной жены», «Святой». «Ясной», «Непостижимой» . То же можно сказать и о герое цикла. «Я и молод, и свеж, и влюб­лен»,— вполне «земная» самохарактеристика. А далее он же «безрадостный и темный инок» или «отрок», за­жигающий свечи. Для усиления мистического впечатле­ния Блок щедро использует эпитеты, такие, например, как «призрачные», «неведомые тени» или «неведомые звуки», «надежды нездешние» или «нездешние виде­ния», «красота неизреченная», «непостижимая тайна», «грусть несказанных намеков» и т. п.

Таким образом история земной, вполне реальной любви преображается в романтико-символический мистико-философскии миф. У него своя фабула и свой сюжет. Основа фабулы — противопоставление «зем­ного» (лирический герой) «небесному» (Прекрасная Дама) и в то же время стремление к их соединению, «встрече», в результате чего и должно наступить пре­ображение мира, полная гармония. Однако лиричес­кий сюжет осложняет и драматизирует фабулу. От стихотворения к стихотворению происходит смена на­строений героя: радужные надежды — и сомнения в них, ожидание любви — и боязнь ее крушения, вера в неизменность облика Девы — и допущение того, что он может быть искажен («Но страшно мне: изменишь облик Ты»).

Драматическая напряженность присуща и заверша­ющему первый том циклу с многозначительным на­званием «Распутья». Тема Прекрасной Дамы продол­жает звучать и в этом цикле, но здесь возникает и нечто новое: качественно иная связь с «повседневнос­тью», внимание к людскому горю, социальная пробле­матика («Фабрика», «Из газет», «По берегу плелся больной человек .» и др.). «Распутья» намечают воз­можность грядущих перемен в творчестве поэта, кото­рые отчетливо проявят себя уже во втором томе.

Лирика второго тома (1904—1908) отразила суще­ственные изменения блоковского мировосприятия. Об­щественный подъем, охвативший в это время самые широкие слои российского народа, решающим обра­зом воздействовал и на Блока. Он отходит от мисти­цизма Вл. Соловьева, от чаянного идеала мировой гармонии, но не потому, что идеал этот стал несостоя­тельным для поэта. Он навсегда остался для него той «тезой», от которой начинался его путь. Но в сознание поэта властно вторгаются события окружающей жизни, требующие своего осмысления. Он восприни­мает их как динамичное начало, «стихию», вступаю­щую в конфликт с «несмутимой» Душой Мира, как «антитезу», противостоящую «тезе», и погружается в сложный и противоречивый мир людских страстей, страданий, борьбы.