Все это, с одной стороны, является следствием насильственного разрушения устоявшейся в годы советской власти системы идеологических приоритетов и, взаимосвязанной с ней, системы ценностей, а, с другой, - является порождением «погружения» основной части народа в «пограничную ситуацию» (см. экзистенциалистов) – положение вещей, при котором каждый индивид остро ощущает факт предельности личностного бытия, что, применительно к Украине, является элиминацией в духовную сферу факта осознания ситуации элементарного выживания.

Второй аспект данной констатации связан с апологизацией национализма связан опосредовано, через планомерное ухудшение экономической ситуации в Украине.

Что же касается разрушения основ советской идеологии (и с этим, пожалуй, никто не будет спорить), то определяющую роль в указанном процессе, безусловно, играет ее антитеза: национализм.

Однако, что же такое советская идеология?

Кажется, Н. Бердяев в «Судьбе России» весьма убедительно доказал, что коммунистическое мировоззрение нашло адекватную почву в душе российского народа потому только, что, как калька, наложилось на те структуры общественного сознания, которые формировались в духовной жизни россий ского этноса веками: идея богоизбранности и богоносности России (сравни: «СССР – страна победившего социализма, образец для подражания для мирового пролетариата»; «КПСС – передовой отряд мирового пролетариата»); идея смирения перед властью (сравни: «КПСС – ум, честь и совесть нашей эпохи»); ориентация на «нищих духом» и обещание «посмертного воздания» (сравни: «пролетариат – могильщик капитала»; «коммунизм, как цель социалистического строительства»); идея «христианского образа жизни» (сравни: «от каждого по способностям, каждому – по труду»); идея нравственного самостояния личности, сформулированная в «девяти заповедях» (сравни: «Моральный кодекс строителя коммунизма») и т.д., и т.п.

Едва ли не центральное место в христианской доктрине занимает постулат о равенстве «эллина и иудея» перед Богом, что определяет мессианский, вселенский характер христианских учений.

С другой стороны, суть национализма составляет этнический изоляционизм (вспомним, многочисленные «карты этнического расселения» народов, опубликованные в последние годы, как русскими, так и украинскими националистами), национальная и религиозная нетерпимость (уп. - борьба с «зайдами» в период ВОВ; еврейские погромы начала века и участие боевиков УПА в карательных операциях СС в на Волыне и в Белоруссии; см. документальные свидетельства современного этноцита русскокультурного населения Украины). Идея смирения перед властью (априорное приятие существующего порядка вещей) в идейном национализме трансформируется в установку на «совершенствование» социальных институтов (хотя при этом, нередко используется традиционалистская риторика[44][44]). Ориентация на «нищих духом» подменяется протестантской, в существе своем, идеологией «накопительства» (см., напр.: интервью одного из нынешних лидеров украинских националистов Дм. Корчинского[45][45]). Устремленность к нравственному самосовершенствованию (самостоянию) личности в националистической практике националистов лозунгом: «Все хорошо, что полезно Украине» (сравни: с «многовекторной политикой» Л. Кучмы; бесконечными обещаниями и беззастенчивым обманом партнеров по переговорам, к которым прибегали и администрация Л. Кравчука, и администрация Л. Кучмы, и украинский «истеблишмент», как целостный социальный феномен). И т.д., и т.п.: это перечисление можно продолжать бесконечно.

В указанном смысле, национализм – в сущности своей – не только антикоммунистическая, но и антихристианская доктрина. В поисках социальной базы (учитывая духовные запросы населения), украинские (впрочем, как и российские) националисты декларируют приверженность общехристианским ценностям, редуцируя их комплекс к двум (не самым позитивным, с позиций православного духа[46][46]) идеологическим конструктам: мессианству, трактуемому как принуждение к конкретной системе мировидения, и патернализму, интерпретируемому, как личная приверженность вождям. Однако, «христианская» риторика националистов, на самом деле, как говорил И. Кант, – всего только «кажимость». Настаивая на «национальном характере» поместных Церквей, национализм, по факту, разрушает духовную опору «благодетельствуемых» народов[47][47] и, тем самым, отворяет нишу для экспансии в духовную жизнь инородным, включая тоталитарные, религиозным идеологеммам.

Сущность духовной жизни нации составляет (см. выше) историческая преемственность основ мировоззрения (вне зависимости от «внешней» терминологии: «коммунизм» - «рай»; «генеральный секретарь» - «Самодержец всея Белые и Малыя… и проч.). Национализм обусловливает прерывание (дискретизацию) духовной (мировоззренческой) традиции. В силу сказанного, национализм проявляет себя, как негативный фактор духовной жизни этносов, общественное сознание которых он трансформирует.

C) Содержание языковой проблемы в Украине составляет то обстоятельство, что подавляющее большинство населения страны говорит и думает на языке, отличном навязываемого идеологами национализма.

Так, по упомянутой выше статистике (в данном случае - 1998 года), 84% опрошенных жителей Украины выступали за повышение статуса русского языка в общегосударственном масштабе, 48,6% - за признание его вторым официальным по всей Украине, 35,4% - там, где этого хочет население. Находящиеся в нашем распоряжении данные недавних социологических опросов свидетельствуют о том, что с тех пор указанная ситуация изменилась несущественно.

Однако же будем точны. Дело в том, что, в отличии, скажем, от Прибалтики, где автохтонное население разговаривает на языках балтийской и фино-угорской языковых групп, радикально отличных от славянских языков, жители различных регионов Украины в быту используют несовпадающие языковые диалекты. Например, в Донбассе, на улице и кухне, как правило, разговаривают на «суржике»: русском языке, с неправильными ударениями и местным произношением отдельных слов (существует также специфическая мелодика «донбасской» речи); в Днепропетровске, крупных городах столичного региона и Центральной Украины – на русском языке с инкорпорацией множества украинизмов; в Новороссии и Крыму – в подавляющем числе случаев – на чистом русском языке с активным использованием, зародившихся в приморских городах (вспомним Бабеля), жаргонных выражений (на основе языков, как тюркской, так и семито-хамитской языковых групп); на Западе Украины – на языках, подвергшихся в XIX веке массированной полонизации и германизации и потому, в большинстве случаев, непонятных «среднему украинцу».

Отдельная статья – язык украинской диаспоры, рассеянной, главным образом, в США и Канаде[48][48]. «Зарубежные украинцы» в письменной речи (дома, в большинстве случаев, они разговаривают на языке страны обитания) используют язык, сформированный на основе галичского диалекта, с существенными вкраплениями полонизмов и – чрезвычайно значимыми – американизмов. «Собственно»- украинским языком - языком, на котором говорит та часть населения Украины, которая осознает себя украинцами - представители украинской диаспоры не владеют. Во всяком случае, в трудах (в сочинениях «мельниковцев», «бандеровцев», нынешних заокеанских идеологов украинского национализма) практически повсеместно встречаются языковые погрешности («ляпы»).