Концепт представительства, имеющий глубокие исторические корни, проявляет понятие республики как особого типа современного государства, характеризуемого представительным правлением. Народный суверенитет позволяет обнаружить внешний по отношению к государству источник права, хотя по существу парадокс не разрешается, а лишь переносится из юридической сферы в политическую. Возникает другая проблема – «справедливости между поколениями». Возможность для каждого поколения устанавливать свою конституцию фактически лишает такую конституцию метаправового значения. Выход может быть только в самоограничении народного суверенитета, что подрывает принцип верховенства общей воли (volonte generale) в ее плебисцитарном выражении. Чистая, непосредственная демократия оказывается невозможной в современном государстве, да и вообще она органична лишь для дополитических, чисто социетальных общностей-коммун. Однако прямая демократия, как и принцип народного суверенитета необходимы для средового наполнения и подкрепления современных государственных структур. Отсюда вполне естественно следует возникновение концепта демократической республики: представительного правления на основе народного суверенитета, примата политических свобод личности и прав на самоорганизацию общин-корпораций. Под это понятие вполне подпадают многие западноевропейские монархии, ставшие de facto демократическими республиками при сохранении института монархии как дополнительной гарантии конституционности и «справедливости между поколениями».

Ликвидация теократии в виде вертикальной западноевропейской Imperia Christiana потребовала самоопределения современного государства и в конфессиональном отношении. Вырабатываются принцип секулярности и отвечающее ему понятие светского государства – отделенного от Церкви и рассматривающего вопросы веры как частное дело в рамках гражданского общества. До определенной степени секуляризованным является и клерикальное государство. Господствующая в гражданском обществе вера и институционально представляющая ее Церковь получают признание государства; определенные сферы, например, образование передаются под контроль церкви. Характерным символическим актом является соединение в одном лице главы государства и Церкви, типичное для ряда ранних протестантских государств. Во многих случаях такой символизм пережиточен из-за высокой фактической секуляризации современных государств.

Современной модификацией теократии стали идеократии, т.е. государства, где определенные идеологии суть источники права и конституции. Характерной в данной связи была дискуссия евразийцев по поводу идеократии как естественной государственной формы для России-Евразии. Это понятие вполне корректно применимо и к СССР, где идея строительства коммунизма представлялась власти достаточным основанием для государственности и конституционности. Идеократические черты вполне отчетливо проявились и в строении «третьего рейха» с его идеей расового превосходства и принципом фюрерства (Furerprinzip). Идеократия вообще характерна для стран, подвергающихся форсированной модернизации в соответствии с тем или иным утопическим проектом, нередко связанным с мечтой о ликвидации разрыва между государством и гражданским обществом. Среди подобных проектов выделяются анархистские и социалистические утопии сокрушения государства, утверждения прямой демократии и создания на этой основе счастливого общества. Государство может при этом насильственно разрушаться или ему навязывается «отмирание». Важно лишь, чтобы болезненный раскол на притесняемое общество и тираническое государство сменился торжеством тотального общества. Противоположная, казалось бы, по интенциям этатистская утопия тотального государства, фактически воспроизводит ту же логику. Нужно ликвидировать постоянный разлад между мятежным, бестолковым обществом и преисполненным добродетели правительством путем тотального огосударствления.

На практике создание реального тоталитаризма обернулось весьма отличными от теории результатами. Рафинированно-гомогенного общества, равно как и такого же чистого государства не получилось. Результатом экспериментов стали нацистское государство-движение (Bewegungsstaat) и коммунистическая партия-государство.

Более оправданной оказалась линия на компромиссный прагматизм, выработку институтов посредования между государством и гражданским обществом – партийных систем, механизма лоббирования, институционализацию социальных движений, профессиональных союзов, гражданских инициатив и т. п. Существенным шагом в данном направлении стало создание социального государства, взявшего на себя частичное выполнение представляющих национальный интерес функций гражданского общества, которые в силу тех или иных причин не могли быть обеспечены частными корпорациями и индивидами. Это, естественно, повлекло ограничение частной инициативы и возможностей гражданского общества. Конституционность, представительность и демократизм современного государства гарантировали временный характер вторжения социального государства в сферу гражданского общества. Как только возникла реальная возможность «разгрузить» государство, отвечающие этому программы, названные неолиберальными или неоконсервативными, были осуществлены. Связанное с этим ослабление государства не носит необратимого характера, а скорее отражает естественные для процесса развития колебания вокруг стандартов конституционной нормы и отвечает принципам компромиссного прагматизма.

Понятие современного государства, таким образом, является многогранным и многомерным. В связи с этим попытки ухватиться за одну словесную формулу, например, правовое государство, социальное государство, вульгарно и прямолинейно их интерпретировать, а тем самым редуцировать до некого мифа могут иметьисключительно негативные последствия – самообман и дезориентацию собственного мышления, навязывание согражданам нелепых и разрушительных утопий. Развитие российской государственности лежит на путях прояснения и критическойпереработки отечественной традиции, очень аккуратного и неторопливого, но надежного усвоения созвучного нам исторического опыта других государств.

Список литературы

1. Философская энциклопедия. Т.4, М., 1967.

2. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

3. Школа истории понятий возникла благодаря усилиям О. Брукнера, Р. Козеллека и В. Конце. Представителями этой школы написано множество книг и статей, однако крупнейшим достижением является семитомная энциклопедия: Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches Lexikon zur politisch-sozialer Sprache in Deutschland, Stuttgart, 1972–1992.

4. Школа истории идей сложилась вокруг международных изданий: «Journal of the History of Ideas» и четырехтомного «Dictionary of the History of Ideas», New York, 1973.

5. Наиболее авторитетные центры изучения концептных перемен – Кембридж и Миннеаполис, исследователи – Кв. Скиннер, Дж. Покок, Т. Болл (см. его статью «Власть» – «Полис», 1993, № 5), коллективные труды последних лет Languages of Political Theory in Early Modern Europe, Camb., 1987; Conceptual Change and the Constitution, Lawrence, 1988; Political Innovation and Conceptual Change, Camb., 1988.