Появление союзов автократий или полисов во главе с мощным центрами-гегемонами, консолидация вокруг подобных центров транспортных, информационных, бюрократических инфраструктур, концентрация запасов ресурсов и создание находящейся в распоряжении центра армии, т.е. образование империй, потребовало концептуализации. Это повлекло выделение особых понятий для центра, составляющих империю политий-провинций и пограничной зоны. Необходимо было найти специальное название для системы в целом и ее организующего принципа (структуры связей между центром и остальными частями империи). В каждом индивидуальном случае задачи концептуализации решались по-своему. Один из наиболее удачных ее вариантов был создан римлянами. Они, во-первых, довольно отчетливо выразили суть организующего принципа (imperium – «вчинение», распространение на окружающий мир политического режима), а во-вторых, сделали обозначавшее этот принцип слово также и названием всей системы в целом.

Укоренение имперской организации на русской почве приводит к формированию понятия край – украина. Особенно интересен предел как обозначение переходной зоны двух имперских образований. Сам имперский принцип и название для империи в целом обозначаются словом царство, образованным от титула императора в форме царь/цесарь, восходящего к имени Цезаря. Существенно, что титул царя использовался нашими предками прежде всего для обозначения властителя, в чью империю попадала Русь, – православного владыки Царьграда и секулярного господина своей русской украины из Сарая. Обобщение идеи имперской системы было осуществлено в понятии царства. Это слово первоначально обозначало достоинство имперского главы – царя, а затем уже принадлежности, свойства и, наконец, формы проявления царской (имперской) власти, т.е. сущностные характеристики политической системы. Важное значение для концептуализации имперской организации Московского царства имело разграничение типов внутриимперских владений-доминиумов. Это край, область, волость, вотчина, уезд, поместье. Особо в этом ряду выделяются различные по статусу город, село, деревня, посад и слобода. Различные аспекты концептуализации имперской организации у нас и в Европе рассматриваются в статье «Империя» (см. след. номер «Полиса»).

Приближение «осени средневековья» на Западе позволило приступить к выработке более общих и абстрактных понятий о государственном устройстве. В значительной мере это было связано не только с интеллектуальными достижениями европейских схоластов и юристов, но с назреванием в недрах европейской теократической империи (20, с. 61–62) необходимости политического упорядочения становящейся все более громоздкой и плотной системы на новых принципах. Фокус внимания переносится на частные политические организации, которые, при чисто мыслительном существовании теократии западнохристианского мира в виде мистического тела (corpus mysticum), в сфере практической жизни становятся все самостоятельнее, оказываются «принцепсами для себя» (sibi princeps), начинают обретать первые признаки суверенитета (21).

Концептуализация общего абстрактного понятия, близкого к современному понятию политической системы вообще, осуществляется с помощью старого, но не забытого окончательно римского понятия республики как универсального обозначения любого политического сообщества. Средневековые европейцы прибегали к этому понятию (repubblica, republique, commonwealth, Gemeinwohl, rzeczpospolita, etc.) для обозначения широкого диапазона явлений от всей своей вертикальной империи (res publica popoli Christiani) до отдельных корпораций. «Республика необходимо принимает (debet accipi) четыре модуса, – отмечал Бартоло да Сассоферрато, – Первый относится к целому (pro toto), например, к Империи; второй – к Республике Римлян, третий – к республике любого сообщества (cuiuslibet civitatis), четвертый – к республике любого поселения (cuiuslibet municipii)» (22).

В тот же самый период «осени средневековья» европейцы постепенно вырабатывают специфическое понятие состояния (status, estate, state, stato, etat, estado, Staat etc.), которое концептуализовало новый феномен нацию-государство. На первых порах понятие статуса примерялось к монарху и возглавляемой им политической системе, к различным корпорациям-республикам, к социальному (неполитическому) положению, к имущественному состоянию или чьему-то добру, поместью. Это вполне понятно, т.к. политическая система западнохристианской теократии предполагала сосуществование различных «статусов» внутри мистического тела католической империи. Понятие статуса закреплялось за формализованной основой систем различной сложности – от корпораций и даже отдельных поместий до государства в целом. Следующий этап развития европейской государственности – т.н. государство сословий (Standestaat) – предполагает не просто парадоксальное соединение двух «статусов» (сословия также концептуализовались как статусы), но скорее их смысловое размежевание. Окончательное же торжество идеи государства-состояния приходится на период абсолютизма, когда утверждается идея абсолютного суверенного государства, земного бога Левиафана, а политические системы являют собой пример последних империй и первых наций-государств.

На Руси к исходу средневековья вызревает конкурирующее с царством название отечественной политической системы – государство. Оно, однако, с самого же начала приобретает более широкую трактовку, хотя и не становится полным аналогом европейским понятиям республики и статуса-состояния. Концептуализация государства осуществляется путем переноса архаичной когнитивной схемы на новое явление. Используется родовая идея вождя как господа, т.е. могущественного деятеля, регулирующего отношения с чужими, гостями (т.e. *host – чужой, враг, гость, хозяин как участник гостеприимного обмена и *pot – хозяин, «сам»). Господь, выступающий как организатор отношений с другими – чужаками, несет функцию сугубо политическую, пусть и примитивную. В дальнейшем произошло как бы расщепление понятия на вполне бытовую трактовку гостеприимства и на его сакрализацию – перенос имени господь на горнего подателя благ, покровителя своих (православных) и защитника от чужих (поганых). Промежуточное, собственно политическое значение организации отношений с другими политико-потестарными сообществами на время перешло в латентное состояние, оказалось в тени.

В российских условиях вотчинного уклада, когда политическая роль правителя и хозяйственная – владельца практически не различались, было крайне легко сделать шаг от господаря/государя в дому до царя-государя, непосредственного восприемника и обладателя сакральной державы. В результате разветвившееся древнее понятие господ, утратившее, казалось, на какой-то период свои политические качества, снова соединяется в виде понятия уже более сложного и опять вполне политического.

Государство трактуется первоначально как достоинство и атрибут лица, воспринимающего благодать от горнего Господа и передающего его земцам-соотечественникам, а также как принадлежность хозяина в своем доме, вотчине. Затем уже в условиях кризиса вотчинного уклада атрибуты и свойства господина/государя переносятся на политическую систему, а там, наконец, отождествляются с самой этой системой. Это отмечал и Ключевский: «Из-за лица проглянула идея, и эта идея государства, отделяясь от мысли о государе, стала сливаться с понятием о народе… Так стали переверстываться в сознании, приходить в иное соотношение основные стихии государственного порядка: государь, государство и народ» (23).