Именно Япония оказалась основным соперником США и ЕС в эти годы. Уже к середине 80-х она обеспечивала 82 процента мирового выпуска мотоциклов, 80,7 процента производства домашних видеосистем и около 66 процентов фотокопировального оборудования; к 1982 году японские компании контролировали до 60 процентов американского рынка станков с числовым программным управлением. Между 1973 и 1986 годами доля США в мировом производстве товаров и услуг снизилась с 23,1 до 21,4 процента, доля ЕС — с 25,7 до 22,9, а доля Японии возросла с 7,2 до 7,7 процента. Соответствующим образом ухудшались и позиции американских компаний. Если в 1971 году 280 из 500 крупнейших транснациональных корпораций были американскими, то к 1991 году таковых осталось лишь 157; к этому времени Япония фактически догнала США, обладая 345 крупнейшими компаниями из 1000 (против 353 у США); в конце 80-х годов она располагала 24 крупнейшими банками при том, что в странах ЕС таковых было 17, а в Северной Америке — всего 5; 9 из 10 крупнейших сервисных компаний также представляли Страну восходящего солнца. В конце 80-х японское экономическое чудо продемонстрировало, насколько далеко может зайти страна) исповедующая индустриальную парадигму, в окружении соседей, принадлежащих постиндустриальному миру.

Между тем противостояние японских и американских производителей в 80-е годы представляет собой классический пример увлеченности индустриальной нации количественными показателями своего успеха. Оценивая его, нельзя упускать из виду два важных момента.

Во-первых, хотя условия торговли США с остальным миром в 80-е годы серьезно ухудшились (как отмечает П.Крагман, уровень цен на американский экспорт снизился между 1970 и 1990 годами более чем на 20 процентов по отношению к уровню цен на импортируемые товары), Соединенные Штаты по-прежнему получали большую часть импорта из стран с близким к их собственному уровнем развития, в силу чего образовывавшийся торговый дефицит не был необратимым. Кроме этого, сами американские компании, сокращавшие индустриальную занятость в США и перемещавшие рабочие места за границу, вносили существенный вклад в нарастание дефицита, в данном случае достаточно формального (известно, например, что IBM, использующая в Японии 18 тысяч работников и имеющая годовой объем продаж в 6 миллиардов долларов, стала с начала 90-х годов одним из ведущих японских экспортеров компьютерной техники, в том числе и в США). Данный фактор имел и имеет гораздо большее значение, нежели то, которое ему обычно придается. Если в 1985 году Япония экспортировала в США товаров на 95 миллиардов долларов, а покупала только на 45 миллиардов, это еще не означало того гигантского разрыва, о котором часто говорят политики и экономисты. В том же году американские компании произвели и продали в Японии товаров на 55 миллиардов долларов, тогда как соответствующий показатель для японских фирм в США не превышал 20 миллиардов. Если учесть это обстоятельство, то окажется, что японские производители поставили в США продукции на 115 миллиардов долларов, тогда как американские в Японию — на 100 миллиардов, и дефицит составлял не более 15 процентов, а если учесть выплаты японских компаний за американские авторские права и патенты, то фактически отсутствовал вовсе.

Во-вторых, японские производители тешили себя положительным сальдо своего торгового баланса с США во многом подобно тому, как это делали поставщики нефти в период высокой инфляции в 1977—1980 годах. Анализируя процесс образования торгового дисбаланса между странами, нельзя не видеть, что такового фактически не существовало в 1980 году, но уже в 1981-м он достиг 36 миллиардов долларов, в 1982-м — 67 миллиардов, а в 1983-м превысил 113 миллиардов долларов. Что же произошло в этот период и какова была основная причина подобной ситуации? Ответ на этот вопрос очень прост: важнейшим фактором роста американского импорта и стагнации экспорта служило беспрецедентное повышение курсовой стоимости доллара по отношению к “корзине” основных мировых валют — только между серединой 1979-го и первым кварталом 1985 года оно составило 73 процента. В этих условиях совершенно естественным был как рост потребления импортных товаров в США, так и снижение по всем без исключения товарным позициям отношения объема экспорта американских товаров к общему объему их производства.

Японские стратеги не учли двух обстоятельств: того, что усиление доллара объясняется временными трудностями американской экономики и поэтому не может быть чересчур продолжительным; и того, что, пока расчеты ведутся в долларах, США не имеют внешней торговли в собственном смысле слова, а проблема “восстановления” баланса решается посредством организации спекулятивной атаки против доллара, обесценивающей средства, полученные экспортерами от продажи их товаров в США.

Как только ситуация в американской экономике стала нормализовываться, началось снижение процентных ставок, а вместе с ним — падение доллара на мировых рынках; за полтора года его курс снизился более чем на 25 процентов, а к февралю 1987 года “отыграл назад” почти четыре пятых своего прежнего беспрецедентного повышения. В результате с середины 1986 по середину 1988 года американский экспорт вырос более чем на треть, а дефицит торгового баланса сократился на 40 процентов. Проявившиеся в эти годы тенденции фактически устранили дефицит в торговле США с европейскими странами, а снижение курса доллара еще на 15—20 процентов обеспечило бы и полное преодоление дефицита в торговле с Японией. Трудности 80-х годов серьезно дезориентировали конкурентов США, которые, раз убедившись в привлекательности американского рынка, усилили присутствие на нем в первую очередь в сфере распределения и торговли и предпочли отказаться от создания производственных мощностей. Это видно при сравнении американских и японских показателей в сфере экспорта готовой продукции и перенесения производства за границу. Если в 1988 году общий объем японского экспорта был всего на 20 процентов ниже американского, то масштабы продаж произведенных за рубежом японских товаров отставали от аналогичного показателя американских компаний почти в четыре раза, а реализация товаров через созданные за границей японские торговые конгломераты была вдвое большей, нежели через американские. В результате совокупный объем американских товаров, вывезенных из страны или произведенных за рубежом, почти вдвое превосходил аналогичный японский показатель; таким образом, на фоне беспрецедентных формальных успехов японцев американские производители сумели самым серьезным образом пересмотреть прежние ориентиры, что стало залогом их успехов в 90-е годы.

Рождение новой реальности

Однако между серединой 80-х, когда западные страны, и прежде всего США, предпринимали особые усилия, обеспечившие их нынешнее процветание, и серединой 90-х, когда оно стало реальностью, лежал кризис 1987 года — последнее испытание индустриальной эпохи, вместе с тем показавшее, насколько новые реалии не похожи на прежние.

В отличие от кризисов 1973—1974 и 1979—1982 годов, он не был явным образом связан с изменениями конъюнктуры на мировых товарных рынках; отчасти поэтому, отчасти в силу резкого обвала фондового рынка и последовавшего за ним продолжительного застоя биржевых котировок, многие исследователи сравнивают кризис 1987 года с Великой депрессией. Однако именно такой подход наилучшим образом показывает, насколько различными были два этих потрясения.