Очевидно, что объектами социальной поддержки могут быть семьи, относящиеся к любому из этих трех типов. Однако, во-первых, степень нуждаемости их в социальной поддержке различна, как различны и виды помощи каждому из указанных типов. Семьи первого типа нуждаются лишь в социальной поддержке скорее в ситуациях ненормативного стресса.

Семьи второго типа, в большей степени нуждаются в социальной поддержке, однако из-за их «закрытости» для внешнего мира обращение к ней возможно лишь в случае событий становящихся известными. Таковыми могут быть психические заболевания, случаи открывающегося насилия над членами семьи и т.п.

Семьи третьего типа имеющие хаотичную структуру внутреннего и внешнего взаимодействия, низкоорганизованные, конфликтные в наименьшей степени обладают собственным потенциалом разрешения кризисных ситуаций. Поэтому они в настоящей степени нуждаются в социальной поддержке [2].

В целом можно утверждать, что объектами социальной поддержки должны являться отнюдь не все семьи, а лишь те которые действительно нуждаются в этом, которые или не в состоянии самостоятельно справиться с возникающими в их жизни проблемными ситуациями, или справляются с ними лишь с большим и чрезмерным напряжением, или таким образом, что это негативно сказывается как на семье, так и на отдельных ее членах.

Следовательно социальная поддержка – это всегда работа с различными типами семей, имеющие специфические потребности и испытывающие специфические трудности.

Отсюда вытекает задача, четкого определения того какие именно семьи и с какими конкретными потребностями и проблемами нуждаются в каждый данный момент времени в социальной поддержке со стороны общества и государства.

На современном этапе, изменения, происшедшие с семьей за последние два – три столетия можно представить следующим образом.

Во-первых, на смену характерному для прежней, «традиционной» семьи, родственно-семейному принципу организации семейной жизни (семейно-групповой ценности) пришли и стали преобладать эгоистически индивидуальные ценности и прежде всего экономические.

Во-вторых, на место семейного домохозяйства (нераздельность дома и работы) пришло абсолютное территориальное и психологическое размежевание. Семейное производство не исчезает, но перестает быть главным, определяющим элементом экономики. В урбанизированных регионах получает распространение чисто потребительский тип семьи, в которой общественная деятельность сводится в основном к удовлетворению личных физиологических и психологических потребностей ее членов за счет индивидуальных доходов получаемых за пределами семьи. Однако в такого рода семьях женщины, также участвуют во внесемейной деятельности (наемный труд, предпринимательство, свободные профессии и т.д.) и продолжают вести домашнее хозяйство. Это порождает проблему так называемой двойной занятости женщин и служит основой разного рода концепций, интерпретирующих это неравномерное распределение семейных обязанностей как проявление и результат «порабощения» женщин.[36]

Не игнорирую существование и сложность самой проблемы, следует иметь в виду, что она порождена процессом трансформации семьи. Эту проблему снимает уравнивание семейных нагрузок различных членов семьи на основе их взаимодополняемости.

В-третьих, физическое и психологическое размежевание дома, семьи и работы обусловлено возникновение ре5зкого контраста между внутрисемейными отношениями с одной стороны и обезличенностью отношений с внешним, окружающим миром – с другой. Однако отметим, что и отношения внутри семьи в последнее время в отдельных случаях стал приобретать обезличенный характер, т.е. члены семьи относятся друг к другу не как к личностям, а как к простым «олицетворениям» семейных ролей.

В-четвертых, родители не стали являться примером или предметом для подражания своим детям, дети стали искать пример для подражания на внесемейных поприщах.

В-пятых, на смену системе таких ценностей, как семейный долг, семейная ответственность, дети, благополучная старость родителей и т.д., пришли ценности индивидуализма, независимости, личного успеха и т.п.

В-шестых, система расширенных семейных связей, объединяющей не менее трех поколений уступает место простым семьям, в которых брачные узы ставятся выше родительско-родовых связей, иначе говоря нарастает изоляция личности от семьи.

В-седьмых, на смену разводу по инициативе мужа (прежде всего, в связи с бедственностью брака и супружеской неверностью), разводу, чрезвычайно резкому, приходит развод вызванный исключительно межличностными конфликтами («не сошлись характерами»).

В-восьмых, «закрытая» система брачного выбора, при которой преобладают браки организованные родителями и другими родственниками при минимальном учете желаний вступающих в брак сменяется системой «открытой», в которой доминирует «свободный» выбор супругов независимо от желаний родственников и традиций. [19]

В-девятых, многовековая культура многодетности с характерным запретом на любое вмешательство в репродуктивны цикл сменяется новыми социально-культурными нормами (планирование семьи).

В итоге, человечество вступило и далеко продвинулось по пути исчезновения многодетной семьи. Реальные изменения семейных структур дают основания для вывода о переходе к эпохе уменьшения рождаемости в семье вплоть до однодетности и далее бездетности. В современном обществе отсутствуют какие-либо социальные «защитные» механизмы, способные остановить этот процесс на каком-то «социально безопасном» уровне.

Перечисленные выше численные изменения семьи фиксируются демографической статистикой.

Изменение особенно характерны для второй половины 20 века: массовая нуклеаризация семьи, уменьшение доли многопоколенных и расширенных семей, рост числа и доли пожилых и старых одиночек, живущих вне семей их взрослых детей; снижение брачности, рост числа доли сожительств, рождение вне брака, увеличение доли матерей одиночек и вообще «осколочных» семей, рост «повторных» браков и соответственно увеличение числа и доли «повторных» семей; массовая малодетность и однодетность, вызванные уменьшением потребности семьи в большом числе детей. Отмеченные глобальные тенденции в полной мере проявляются и в Российской Федерации. По данным переписи населения, за период 1959-89 годов число семей в стране увеличилось на 41%, с 28,5 млн. до 40,2 млн., при этом средний размер семьи сократился – с 3,60 до 3,21 чел. В городе – с 3,45 до 3,19; в селе – с 3,75 до 3,28 (табл. 1).[6]

За годы, прошедшие после переписи населения 1989 г., средняя детность еще снизалась, поскольку этот период характеризуется резким падением рождаемости в стране. В 1995 г. суммарный коофициент рождаемости в Российской Федерации равнялся 1,344; в городах 1,207; в селах 1,788. Согласно имеющимся оценкам, в ближайшей перспективе следует ожидать дальнейшего уменьшения детности семьи. Вполне вероятно, что социально-экономические преобразования, происходящие с начала 1990-х годов, которые первоначально обусловили резкое падение степени удовлетворения потребности в детях (что и стало одной из причин падения рождаемости в этот период), в конечном итоге приведут к трансформации самой по себе потребности в детях, к ее уменьшению до потребности лишь в одном ребенке в семье (пока еще преобладающей является потребность в двухдетной семье). Процесс нуклеаризации семьи, уменьшения числа детей в ней и как следствие уменьшение размеров семьи не являются следствием современных кризисных условий развития Российской Федерации, напротив, это проблема всемирного масштаба, охватывающая все страны по мере их индустриального развития. Этнические и религиозные различия влияют лишь на особенности его протекания, в то время как основные черты этого процесса одинаковы для всех народов мира.