Фактически, всякий раз, когда наше тело вступает в контакт с инородным телом . сознательность нашего личного существования продлевается, внедряется в поверхности и грани инородного тела, следствием чего является то ощущение распространения нашей самости, то ощущение приобретения вида и размера, чуждого нашим естественным органам, то ощущение необычной степени бодрости, силы или сопротивления, или устойчивости нашего существа.

В отношении вещей, которые мы носим, он отмечает, что серьги, развивающиеся ленты, пояса и шарики наших девиц, легкие кружева, тяжелые банты и кисти униформ, массивные цепи и кресты, плюмажи, браслеты цепочки часов, расходящиеся волнами вуали и накидки - все это используется с неиссякаемым воображением не просто для того чтобы распространить наше существование по всем сторонам, но чтобы создать приятную иллюзию, как будто это мы сами развиваемся и расходимся волнами, и колеблемся со всеми этими придатками, ритмично поднимаясь и опадая.

Это гораздо более тело-центристское видение одежды, чем в восемнадцатом столетии: одежда и аксессуары рассматриваются скорее как носители нашего тела и нашей самости - нашей личности, если это слово вам больше нравится.

Если в восемнадцатом веке социальный статус ясно выступал на улицах, в девятнадцатом все стало более размытым, поскольку люди начали одеваться таким образом, чтобы смешаться с безликой толпой. Монотонность и тусклость были актуальны. Сеннетт предполагает, это из-за того, что люди пытались защитить себя от переворотов в городе: если восемнадцатый век был веком социального порядка, то девятнадцатый, скорее, веком социального беспорядка, с быстро разрастающимся рабочим классом, концентрирующемся в городах, с многочисленными переворотами и революциями. Распространение массовой мануфактуры и швейной машины сделало возможным для каждого одеваться более или менее одинаково со всеми остальными. Эта особенность, по видимому, привела к появлению одной из ранних социологических теорий, утверждающих важность одежды - работы Габриэля Тарда Les Lois de l’imitation (Законы имитации). Для него социальное существо было, по сути, подражательным, следовательно, и общество было имитацией. Распространение моды рассматривалось как одна из форм имитации, и Тард видел логическим следствием этого создание единого общества с внешностью - униформой. По его словам: ”экстраординарный прогресс моды в одежде, еде, жилище, потребностях, идеях, институтах и искусстве в Европе находится на пути к превращению одного типа личности в сотни тысяч копий”. Это теоретическая версия фантазии на тему гармоничного социального порядка, в котором все будут выглядеть одинаково - порядка, очень несхожего с моделью восемнадцатого века, в которой люди были разными, но знали свое место.

Для Сеннетта одним из результатов возросшей однообразности одежды был сдвиг от прочтения социального статуса по одежде к прочтению особенностей личности. Понятно почему: когда платье свидетельствует о социальном статусе и на улицах много различно одетых тел, все что можно увидеть - это социальная маска, личность как таковая заслоняется знаком, то есть, своим платьем. Но когда тела одеты одинаково, внимание обращается на личность, поскольку именно на этом уровне теперь можно найти различия. Судя по всему, это было непредвиденное последствие новой тенденции неприметного наряда: становясь менее приметными социально, люди становились более приметными персонально. Так что люди начали изучать друг друга, чтобы собрать факты о личности - и такое изучение имело место чуть ли не на микроскопическом уровне. Это не удивительно, ведь если общее впечатление - одинаковость, различия можно найти только в деталях. В частности две области привлекали представителя среднего класса девятнадцатого века - сексуальный статус и ситуация, когда кто-то становился джентльменом.

Сеннетт приводит вполне доходчивый пример крайне утонченной интерпретации, описывая ситуацию, что “всегда можно опознать платье, принадлежащее джентльмену, поскольку пуговицы на рукаве джентльменского пальто могут застегиваться и расстегиваться, и всегда можно опознать джентльмена, так как он следит за тем, чтобы пуговицы были застегнуты, так что его рукава никогда не привлекают внимание к этому факту”. Женщинам приходилось беспокоиться о том, чтобы их не воспринимали как “распущенных”, и опять же, хватало самого незаметного знака - маникюр или ожерелье на один миллиметр ниже, чем положено обещали целый набор удовольствий любому прохожему. Девятнадцатый век, в конце концов, заставил говорить детали за средние классы. Нет сомнений, что классовая дифференциация была вполне очевидна по крою и качеству одежды. Даже притом, что все стремятся к одной модели облика, как это предполагает Сеннетт, иерархия качества все же четко транслирует классовую дифференциацию. Профессиональные различия были размыты и упрощены до классовых различий. Это свидетельствует о том, что социальный уличный театр восемнадцатого века не просто исчез, как утвердил Сеннетт, а трансформировался из профессионального театра с множеством различных ролей в классовый театр с меньшим количеством более широких ролей.

Денежная теория платья Веблена

Для Веблена, платье отражало один конкретный аспект социальной структуры - благосостояние. Мы уже знаем, конечно, что с этой точки зрения он рассматривал все потребительские товары в эру демонстративного потребления, но он находил, что одежда - крайне удачный пример общей тенденции:

Трата денег на одежду имеет преимущество над всеми другими методами, поскольку наше платье всегда свидетельствует о нашем материальном положении, демонстрирует его всем наблюдателям с первого взгляда. Верно также, что траты напоказ наиболее очевидны и, вероятно, наиболее часто практикуемы в одежде, чем в любом другом направлении потребления.

Платье не создано лишь для того, чтобы согревать. Мы в свою очередь не очень то интересуемся защитным аспектом одежды, мы готовы “в суровом климате . одеваться очень легко, чтобы выглядеть хорошо одетым”. В наше время это имеет не такой размах, поскольку есть свидетельства, что многое зависит от возраста человека. Вот несколько кратких отрывков из интервью по одежде, которые я провел в Дублине. Я спросил 58-летнюю женщину “Считаете ли Вы, что люди в Ирландии обычно одеваются в соответствии со своим благосостоянием?” Она ответила:

Я думаю, взрослые люди - да, но я не уверена, я не думаю, что молодые одеваются именно так, я думаю, они одеваются соответственно тому, куда собираются. Если они собираются на вечеринку или просто выходят куда-то вечером, то даже если на земле лежит снег, а у них милое розовое платье - они его наденут. Я видела людей, дрожащих на автобусных остановках. Но я думаю, взрослые люди все делают правильно. Они не обращают внимания на имидж .

И социальная ситуация и погода могут определять одежду, социальная ситуация - решающий фактор для молодых, погода - для более взрослых. Такое объяснение свойственно не только 58-летним, что очевидно из комментария 20-летней женщины, которую я проинтервьюировал в ходе того же проекта. Она дала очень похожий ответ, позиционируя себя как представителя молодежи и заменяя моду социальной ситуацией: