В последнее время ярким свидетельством возросшего интереса к данной теме, причем не только цивилистов, является заметное увеличение числа публикаций в периодической печати, а также появление нескольких специальных работ, посвященных теоретическим и практическим проблемам недействительности сделок[12].

Среди авторов, которые в своих работах уделяют внимание делению сделок на ничтожные и оспоримые, нет единства мнений об основаниях и последствиях такого деления для сторон этих сделок и для третьих лиц.

Недостатки юридической теории по данным вопросам самым непосредственным образом отражаются на состоянии действующего гражданского законодательства о недействительных сделках, а также на правоприменительной практике. В отсутствие четких теоретических установок суды разных инстанций по-разному квалифицируют одни и те же сделки: как ничтожные или как оспоримые, применяя при этом совершенно различные материально-правовые и процессуальные последствия.

В сложившихся условиях юридические категории ничтожных и оспоримых сделок нуждаются в глубоком теоретическом осмыслении. Каждая из них заслуживает самого серьезного внимания на уровне отдельных исследований, специально посвященных ничтожным и оспоримым сделкам.

В своей работе я попытаюсь уделить особое внимание понятию недействительных сделок, делению недействительных сделок на ничтожные и оспоримые, определить правовую природу оспоримых и ничтожных сделок, рассмотреть насколько оправданно их выделение в самостоятельные правовые категории.

Глава I.

Понятие и характеристика недействительных сделок

§1. Становление и развитие института недействительных сделок

В юридической науке широко используется термин «правовая природа» или «юридическая природа». К нему обращаются тогда, когда требуется дать исчерпывающую характеристику тому или иному юридическому факту, процессу, явлению и т.д. Применительно к недействительным сделкам выявление их правовой природы будет означать:

· определение их места в системе юридических фактов;

· указание на специфические признаки недействительных сделок, позволяющие отграничить их от других юридических действий.

Рассмотреть юридическую природу недействительной сделки невозможно без выяснения ее соотношения с понятием «сделка», которое традиционно в отечественном гражданском праве определяется как действие участников гражданского оборота по поводу установления, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ).

По мнению М.М.Агаркова, «выявление понятия сделки – сравнительно поздний результат юридического анализа»[13], который показал, что оно вбирает в себя как договоры, так и односторонние юридические действия частноправового характера. Так, уже в середине XVIII века в ряде национальных систем права Европы пользовались терминами actus juridicus (лат.) и acte juridique (фр.), означавшими сделку в современном понимании данного слова. Несмотря на это, сам М.М.Агарков и другие отечественные цивилисты, в частности, И.Б.Новицкий[14], полагали, что еще римские юристы употребляли особый термин negotium, понимая под ним не только дело вообще, но также сделку и возмездный договор, противопоставлявшийся дарению. Так, И.Б.Новицкий утверждал, что именно о сделках (а не о контрактах) говорилось, что они могут быть nullum (незаключенными), nullius (ничтожными), а так же их можно resindere (считать недействительными), dissolvere (расторгнуть), distrahere (лишить юридической силы).

Несмотря на употребление термина negotium, он все же не имел столь широкого применения в римском праве, как контракт или пакт, очевидно, потому, что этих категорий для общей характеристики оснований возникновения обязательств неделиктного характера было вполне достаточно. Кроме того, такое обязательство из односторонних действий, как, например, negotiorum gestio (ведение чужих дел без поручения), рассматривалось в римском праве не как односторонняя сделка, а как квази-контракт.

Таким образом, в римском праве лишь наметился процесс создания единой частноправовой категории, объединявшей основания возникновения договорных и некоторых внедоговорных обязательств под общим названием «сделка».

По мнению М.М.Агаркова, «уже в конце XVIII и начале XIX вв. русская юридическая мысль, разрешая вопрос о системе юридических фактов, отчетливо противопоставляла вопрос правонарушения и волеизъявления (сделки) и различала одностороннюю сделку и договор. Выделение учения о сделке в составе общей части гражданского права стало впоследствии традиционным в русской цивилистической науке»[15]. Попытки законодательного закрепления категории «сделка» начали предприниматься уже к концу XIX в. при разработке Проекта гражданского уложения. Согласно ст. 56 этого Проекта:

«Действия, совершаемые для приобретения и прекращения гражданских прав (сделки), суть:

1. изъявление воли одного лица, как-то: завещательные распоряжения и

2. договоры или соглашения двух или нескольких лиц».

Это явилось определенным рубежом научных изысканий виднейших представителей российской дореволюционной цивилистики (Дювернуа, Мейера, Шершеневича и др.). Д.И.Мейер, отмечая, что «чаще всего под сделкой разумеется договор или вообще какое – либо соглашение», а также и то, что «под наше понятие о сделке подходит не только договор, соглашение, но, например, и духовное завещание», констатировал, что в «общежитии сделка не имеет определенного юридического значения»[16]. Другими словами, для простого обывателя термин «сделка» в дореволюционной России еще ничего не значил, поскольку практика гражданского оборота обходилась такими терминами как договор, соглашение, одностороннее действие.

Дальнейшее развитие теория сделок получила в отечественной цивилистике в советское и постсоветское время, поскольку именно в этот период было определено, что сделки являются актами осознанных, целенаправленных, волевых действий участников гражданского оборота, совершая которые, последние стремятся к достижению определенных правовых последствий. Именно в ГК РСФСР 1922 г. понятие сделки, как действия направленного на возникновение, изменение и прекращение гражданских правоотношений, впервые появилось в законодательстве, а затем, почти в неизменном виде, перешло в ГК РСФСР 1964 г. и действующий ГК РФ.

И для советской, и для постсоветской цивилистики был характерен поиск научного определения сделки, которое смогло бы вобрать в себя все ее характерные черты и по которому можно было бы отличить сделку от иных юридических фактов. М.М.Агарков[17], обобщив немногочисленный мировой и отечественный опыт исследования сделок, определил, что «сделками называются правомерные юридические действия совершаемые одним или несколькими лицами, выступающими в качестве субъектов имущественных (гражданских) прав, и устанавливающие, изменяющие гражданские правоотношения, на установление, изменение или прекращение которых они направлены»[18].