Мир олимпийских богов Гомера имеет мало общего с религией микенской эпохи, известной нам по письменным памятникам и изображениями. Вместо Богини-Матери у него Бог-Отец Зевс, которому как главе патриархальной семьи подчинены и мужские и женские божества. И хотя мы находим у него некоторые имена богов, известных микенцам, они принадлежат не микенской, а новой традиции, имеющей очень мало точек соприкосновения с религией II тысячелетия до н.э.

Голова Зевса. Мрамор. 1 в. н. э. «Илиада».

Музей. Кирена. Иллюстрация М. И. Пикова к изданию

1949 г. Москва.

В отличие от современных литературоведов и историков явное несоответствие мира, созданного воображением Гомера, исторической реальности не волновало первых слушателей и читателей "Илиады" и "Одиссеи", людей начала железного века, чья жизнь была наполнена суровой борьбой и лишениями. Гомер стал спутником создателей первых полисов в Эгейском регионе и основателей колоний на Западе и берегах Понта Эвксинского. Не случайно пересказ строк Гомера мы находим на черепке VII в. до н.э. древнейшего греческого поселения на островке Питекуссе. Можно не сомневаться в том, что люди, проложившие пути через Мессинский пролив и побывавшие в Сицилии, не пугались Сциллы, Харибды, циклопов и прекрасно понимали разницу между реальными опасностями и вымыслом. Гомер возмещал своей фантазией то, чего не хватало людям в жизни. Он поднимал их на Олимп и открывал им мир богов, которым было не чуждо ничто человеческое. Таких богов, как у Гомера, не знал ни Древний Восток, ни эгейский мир.

И нам нет смысла истощать себя решением гомеровской загадки. Нам важно лишь понимать, что без Гомера, кем бы он ни был, не состоялось бы того, что мы называем античной литературой и, более широко, античной культурой.

Античному образу и образу мышления присуще состязательность, соперничество ¾ то, что греки обозначали словом "агон". Соперничали между собою города-государства. В каждом городе соперничали в искусстве ремесленники, добиваясь совершенства своих изделий. Соперничали политические и военные деятели, стремясь выдвинуться и занять первые места в государстве. И не мог, по понятием греков, оставаться Гомер без соперника. И соперника ему подыскали. Это был беотийский эпический поэт Гесиод. Сохранилась поэма, рассказывающая о том, как явились Гомер и Гесиод на суд, который должен был решить, кому называться первым поэтом. И запел божественный Гомер в полной уверенности, что победа будет принадлежать ему. Но судьи, выслушав Гесиода, первым поэтом признали его, поскольку он воспевал не кровопролитные войны, а мирный труд.

Разумеется, это выдумка, отражающая состязательный характер греческого мышления. Гомер и Гесиод не могли встретиться, поскольку жили в разное время. Выдумку эту породило не только новое отношение общества к миру и войне, определившее победу нового поэта над старым, но и то, что Гесиод был, в отличие от "великой тени" Гомера, поэтом, обладавшим биографией. Источником биографических сведений о Гесиоде является его поэма "Труды и дни", написанная в VII в. до н. э. История человечества представлена в "Трудах и днях" как неизменное ухудшение жизни каждого из последующих поколений. Первое поколение пользовалось благами века золота, когда труд был людям в радость, когда сами люди отличались от богов лишь тем, что были смертны, но и смерть не приносила им мучений. Следующее поколение, связанное с серебром, утратило благочестие людей золотого века и было обречено на пребывание в Аиде, правда, не в самом худшем его месте. Третье поколение¾ это поколение меди, отличавшееся воинственностью и жестокостью. Четвертое, предшествующее поколению самого поэта, наделено более светлыми чертами, но и его погубила война. Это поколение героев, павших под Фивами и Троей и после гибели перенесенных на остров блаженных. О пятом поколении Гесиод говорит так:

" Если бы мог я не жить с поколением пятого века!

Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться.

Землю теперь населяют железные люди. Не будет

Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя".

Взгляд Гесиода на будущее людей железного века всецело пессимистичен, и сразу же за рассказом о железном веке следует басне о соловье и ястребе с её моралью: с сильным не тягайся.

В другой своей поэме, "Теогония" ("Происхождение богов"), Гесиод пытается осмыслить судьбу мира как преодоление хаоса и неподвижности. В схеме Гесиода это рисуется так: сначала зародился Хаос, а за ним "широкогрудая Гея" (Земля), Тартар (глубочайшие недра земли), затем Эрос (олицетворение любви) и его порождение Мрак и Ночь. От их соединения появились Свет, Эфир и День. Земля сама из себя произвела Небо, Горы и "бесплодное море", а потом, соединившись с мужским началом Небом, родила Титанов, которых сменили Боги.

Учёные выяснили, что этой схеме происхождение мира Гесиод был обязан восточным мифам, как правило, неизвестным Гомеру. У Гомера боги предстают в виде отдельных существ, они как ступень последовательного развития мира. Боги Гесиода отделены от людей, почти не общаются с ними и лишены их пороков. Иногда Гесиод упоминает и героев как участников походов против Фив или Трои, но лишь для того, чтобы напомнить, что они погибли ужасной смертью на "злой войне". Войну Гесиод не одобряет, видя в ней наказание, посланное людям богами, результат козней богини раздора Эриды.

На Гомере и его сопернике Гесиоде эпос не обрывается, несмотря на то, что новые времена были далеко не эпическими. У гениев всегда бывают подражатели. Подражателей Гомера, его эпигонов называли кикликами (от "киклос", или "цикл" ¾ круг), потому что они, дополняя Гомера, а затем и друг друга, очертили в своих поэмах весь круг мифологии. Троянской войне, из которой Гомер выбрал "гнев Ахилла" и странствия Одиссея, были посвящены киклические поэмы "Киприя", "Эфиопида" и "Разрушение Илиона". Мифы фифанского цикла разрабатывались в "Эдиподии", "Фиваиде", "Эпигонах". Существовали поэмы, посвященные легендарной истории отдельных городов и героев. Все киклические поэмы были написаны гекзаметром, сохранили гомеровские приёмы описаниям и компоновки образов, но не отличались особыми художественными достоинствами.

Подражание Гомеру настолько навязли у всех в зубах, что не обошлось без пародии на его поэмы. Пародия "Война лягушек и мышей", появившаяся на рубеже VI и V вв. до н.э., высмеивала гомеровский пафос, гомеровские литературные приёмы. Царь необозримого лягушачьего племени Вздуломорд вызвался перевезти на своей могучей спине мышонка Крохобора, но в страхе перед невесть откуда появившийся змеёй нырнул на дно вместе с беспомощной ношей. Мстя за погубленного, мыши ополчились и объявили земноводным войну, которая описана в героических тонах и с гомеровской доскональностью. Готовясь к сражению, отважные герои похваляются родословной перед выстроившимися мышами и лягушками. Погибших оплакивают и погребают. За битвой наблюдают с Олимпа боги.