Мучительная для общества трансформация советской экономики, изменение форм собственности превратили саму власть в важнейший рычаг хозяйственных отношений, мощный инструмент влияния. Властные полномочия стали огромной ценностью. Речь идет не о том, что все в постсоветском государственном аппарате коррумпировано, как утверждают противники существующего режима. Обстановка бурных потрясений, кардинальные перемены, борьба вокруг них породили ситуацию, когда формально оставаясь в рамках закона, чиновник превращался в хозяина значительных ценностей и распорядителя с широкими правами и минимальной ответственностью. Советский бизнес, легализованный в конце перестройки, сильно зависел от государственных органов, в том числе и потому, что одной из основных его задач было использование государственной собственности для обогащения части партийной номенклатуры. Российское предпринимательство восприняло эту традицию. В 1992-93 гг. существовали три основных возможности получения сверхприбыли: игра на разнице внутренних и мировых цен, льготные государственные кредиты, получение дотаций на импорт продовольствия. Все эти способы обогащения контролировала бюрократия. В таких условиях не могло не произойти сращивания части госаппарата и предпринимателей, что серьезно подорвало доверие населения к реформам, но способствовало консолидации правящего слоя.

Партия власти это неизбежное порождение реализуемого в России авторитарно-бюрократического варианта насаждения рыночных отношений. Узкий слой бюрократов и торгово-финансовой буржуазии не только имеет собственные интересы. В критические моменты им демонстрируется способность к сплочению (осень 1993 г., лето 1996 г.). Наряду со значительными финансовыми возможностями, партия власти располагает достаточно надежной вертикалью исполнительных структур в центре и на местах. Поэтому для нее не так остра проблема нехватки партийных организаторов, исполнительской дисциплины, как для большинства политических групп. Больше трудностей создает партии власти негативное восприятие ее населением, отсутствие избирательной базы. Эти факты влияют и на незначительное количество голосов, которые получали избирательные объединения, представлявшие партию власти в ходе выборов в Государственную Думу в 1993 и 1995 гг. В декабре 1993 г. движение ”Выбор России” получило около 15% голосов по общефедеральному списку. В 1995 г. движение ”Наш дом - Россия” собрало лишь 8,8%. Следует отметать, что в обоих случаях, особенно в декабре 1995 г., партия власти не пошла на консолидацию тех групп, которые создавались ее представителями. В 1993 г. кроме ДВР отдельный список выдвинула партия российского единства и согласия (ПРЕС, С.Шахрай). В 1995 г. вместе с НДР в выборах сепаратно принимали участие ПРЕС, ДВР, движение И.Рыбкина, ”Общее дело” И.Хакамады, ”Вперед Россия!” Б.Федорова, Республиканская партия России и др. Раздробленность была порождена не только центробежными тенденциями, характерными для партийного строительства в постсоветском обществе. Сама деятельность партии власти не предусматривает создания формальной юридической структуры. Это противоречит традициям бюрократии, тем более советской, которая предпочитала действовать не на публичной арене, а за кулисами. Организационное институирование собственной структуры могло нарушить баланс, который сложился внутри правящей элиты между ее звеньями, осложнить отношения центра и региональных элит. Российская политическая система 90-х гг. не требует массовой партии для завоевания и удержания государственной власти. С другой стороны, многочисленные политические группы, генетически связанные с партией власти, стремились дистанцироваться от негативных последствий проводимой политики. Партии, проправительственные по идеологии, служебному положению своих лидеров, претендовали на некоторую оппозиционность, но не ради возрождения социализма, а ради критики реформ с точки зрения идеального варианта их.

Негативные для партии власти итоги выборов в Государственную Думу в декабре 1995 г. убедили ее фактических лидеров в необходимости интеграции своих сил и проведения жесткой пропагандистской кампании наступательного типа как главных условий победы Б.Н.Ельцина на президентских выборах 1996 г. Несмотря на жесткие обстоятельства кризиса в обществе сохранялся значительный заряд антипатии к коммунистическому прошлому. Политическое поведение граждан и в середине 90-х гг., как и в период поздней перестройки, продолжает определять не прагматическая программа требований, а эмоционально-психологическая символика. Чувства и настроения можно изменить, вытеснив одни раздражители другими, более сильными. Значимость эмоциональной составляющей в деятельности политических партий постсоветской России продемонстрировали итоги парламентских выборов декабря 1993 г. ЛДПР, одна из многих партий, сумела благодаря способностям своего лидера наиболее чутко отразить массовые настроения обиды, растерянности, завоевать доверие людей. Результатом стала победа партии В.В.Жириновского на выборах 12 декабря 1993 г.

Доминирование эмоций в политическом выборе населения оказывает свое влияние на процесс развития многопартийности в России. В атмосфере кризиса, крушения привычных устоев жизни, воспринимающихся как катастрофа, рациональные элементы в мотивах политического поведения людей подавляются. Это правило подтверждается ходом эволюции плюрализма в постсоветской России, где общественные связи предельно хаотичны, в самом разгаре находится процесс формирования новой социальной структуры общества. Народ знает, что метает ему жить, но с трудом представляет себе способы улучшения собственного положения. Незначительную роль рациональности в политических действиях россиян отмечают и социологические опросы. Согласно их данным от 94 до 96% избирателей голосуют за соответствующую партию, не знакомясь с ее программой. Там, где рациональные аргументы слабо влияют на ориентацию людей, важное место занимают не практические, а психологические мотивы. Среди них выделяется отношение массы к вождю партии, сложившийся в общественном сознании образ лидера. Его авторитет позволяет компенсировать слабость политической организации. Таких лидеров характеризуют как харизматических. Население приписывает им особые качества, видит в них своих спасителей. Вокруг харизматических лидеров возможно объединение самых различных по идейно-политическим воззрениям групп. Так, например, генерал де Голль стал центром притяжения и либеральных и националистических сил в конце 50-х гг., во время политического кризиса, охватившего Францию.

Острой проблемой является то, что отношение населения к лидерам не является чем-то стабильным, постоянным. Оно подвержено изменениям, и вчерашний кумир может быть отвергнут бывшими обожателями. Подобную трансформацию в наше время пережили лидер ”Солидарности” и первый президент посткоммунистической Польши Лех Валенса, президент Грузии З.Гамсахурдия, президент Азербайджана Эльчибей. Б.Н.Ельцин смог остановить этот процесс весной 1996 г., но и речи нет о восстановлении того кредита народного доверия, каким он обладал в 1990-91 гг. С другой стороны, распространение вождистской модели политической жизни, формирование на ее основе партий отвлекает внимание населения от идейных позиций, концентрируя его на личных качествах, взаимоотношениях лидеров. Не ощущая необходимости в поддержке со стороны политической группы, такой лидер после прихода к власти может проводить политику лавирования, балансируя на противоречиях партий, даже если это вредит силам, приведшим его к победе.