Ясперс ни в коем случае не отрицает ценности научного знания: философская вера существует только в союзе со знанием. Но вера главенствует в этом союзе, и знание может быть эффективно использовано только постольку, поскольку оно осознается как ограниченное и локальное, окруженное Незнанием, предметом философской веры. Коммуникация есть нечто более ценное, чем познание и не скована присущими ему ограничениями: коммуникация между двумя экзистенциями, которыми являются два живущих подлинной жизнью человека, дает им возможность бесконечного продвижения вглубь друг друга, вглубь мира, вглубь себя.

У Роджерса в этом качестве выступает организмический индивидуальный опыт, который на взгляд ученого служит источником человеческого продвижения к большей гармонии с собой и с миром - и сам по себе совершенно не поддающийся окончательному познанию, есть нечто совершенно рядоположное, по этому своему основному свойству, Непознаваемому Ясперса. А степень, с которой К.Роджерс доверяет так понимаемому опыту, позволяет сказать, что это уже не доверие, а вера. Но это, конечно, не религиозное чувство. Это - иная вера, которая сходна с «философской верой» К.Ясперса. Итак, в данном вопросе можно считать выявленным содержательное сходство этих двух учений.

Ясперс выдвинул принципиальные положения, которые затем были использованы экзистенциальной психологией и психотерапией для разработки модели взаимодействия с нуждающимся в поддержке человеком. Например: «Привести людей к свободе - значит привести их в такое состояние, когда они будут в разговоре открываться друг другу… Истина рождается лишь в полной обоюдной открытости… С тем, кто действительно стремится к истине, а следовательно, к коммуникации, можно с полной откровенностью говорить обо всем, а он сам может говорить обо всем, но так, чтобы не обидеть, и вместе с тем не щадить того, кто действительно хочет его выслушать»

В этих строках, собственно, целая программа. Создатели экзистенциальной психологии нашли тут и указание на то, что должно происходить в диалоге специалиста-психолога и обратившегося к нему за помощью человека - они должны в диалоге «открываться друг другу». И принципиальное требование «полной обоюдной открытости», в котором трудно не увидеть идеи «конгруэнтности психолога» в диалоге с клиентом, которая легла в основание подхода американского мыслителя.

Можно думать, что тут же был почерпнут и еще один существеннейший момент всей гуманистической психологии, значительно отличающий ее от психоанализа. Этот момент - принципиальное доверие человеку, фундаментальная, без преувеличения - философская вера в него - что и позволило и К.Рожерсу, и другим представителям его лагеря полагаться в своей консультативной работе на человека, предоставляя ему выбор тем беседы. Выбор того, о чем говорить. И если психоанализ предоставляет субъекту свободно ассоциировать с тем, чтобы сквозь любые намерения скрыть истину за сказанным все равно проступили бы подлинные неосознаваемые мотивы и импульсы - то гуманистические психологи слушают то, что говорит человек, именно как истину о нем самом. Истину, которая ему самому лучше всех известна.

Итак, дав краткий обзор философско-методологическим основам деятельности Карла Роджерса мы можем перейти, к тем результатам, которые исследователь наблюдал в своей психотерапевтической практике, к тому как он их объяснял и попутно провести аналогии со взглядами на духовное развитее личности известных философов экзистенциалистов.

Перед этим я хотел бы вкратце упомянут о методологической стороне психотерапевтической работы Роджерса. На мой взгляд о своем методе никто не может рассказать лучше самого автора, поэтому я привожу здесь выдержку из текста, в которой психолог повествует о своем методе «В отношениях с ними (клиентами) моя цель состояла в том, чтобы создать такую атмосферу, в которой было бы столько защищенности, тепла и со-чувственного понимания, сколько я искренне могу им дать. Я обнаружил, что попытки вмешиваться в переживания клиента с диагностической целью для объяснения, истолкования или с предположениями и направляющей помощью не приводят к хорошим результатам и не помогают клиенту. Поэтому мне кажется, что тенденции, которые я увидел, исходили не от меня, а от самого клиента». Работа психотерапевта заключалась в том, что бы в процесс беседы через сочувствующий интерес привести клиента в контакт с теми его переживаниями, которые в повседневной жизни скрыты от него психологическими защитами и посредством этого интегрировать личностную целостность, обладая которой человек может полноценно функционировать. Что касается личности самого терапевта то здесь Роджерс считал главным быть конгруэнтным: «Я пришел к выводу, что быть надежным – это не значит быть во всем последовательным, это значит быть заслуживающим доверия, правдивым человеком. Чтобы описать, каким я хотел бы быть, я использовал термин "конгруэнтный". Под ним я подразумеваю следующее: какое бы чувство или отношение к человеку я ни испытывал, оно должно сопровождаться осознанием этого чувства или отношения. Когда это так, я в данный момент представляю собой цельную личность и, следовательно, могу быть тем, кем я есть в глубине души. Это и есть то, что другие люди определяют словом "надежность".

Работая с клиентами Роджерс выявил следующие направления развития личности, т.е. ту тенденцию развития, куда движется личность в ситуации полного принятия, когда не чувствует внешней угрозы:

Первый и основной шаг который делает клиент Роджерс назвал «Прочь от фасадов», это проявляется в несмелой попытке клиента предстать перед консультантом и перед самим собой таким каков он есть на самом деле: «Сначала я наблюдаю, что у клиента имеется тенденция с неуверенностью и страхом двигаться прочь от "Я", которое на самом деле не есть он. Другими словами, он, возможно, и не сознавая, куда движется, уходит от чего-то, начиная определять, кто он есть, по крайней мере в виде отрицания.» Здесь невольно приходит аналогия с М. Хайдеггером который говорил что бытие-человека, обозначенное им как Dasein, обладает такой характеристикой, как «открытость миру». Кроме того, Dasein всегда и постоянно задается вопросом о смысле отражающегося в нем собственно бытия.

Следующий шаг ученый назвал «Прочь от "должного"», описывая его следующим образом: «Другая тенденция такого же рода кажется очевидной, когда клиент уходит от довлеющего над ним образа того, кем он "должен быть". Некоторые индивиды с "помощью" родителей так глубоко впитали в себя представление о том, что "Я должен быть хорошим" или "Мне следует быть хорошим", что только благодаря огромной внутренней борьбе они уходят от этой цели». Любопытно, что многие индивиды обнаруживают, что были вынуждены считать себя плохими, и именно от этого представления о себе, по их мнению, они уходят.

Так же развивающаяся в процессе психотерапии личность стремится избавится от желания соответствовать ожиданиям окружающих, социальным стереотипам и прочему, что является навязанным личности извне, но не соответствует истинным устремлением сущности индивида. Этот шаг Роджерс так и назвал: «Прочь от соответствия ожиданиям». В своих наблюдениях он писал: «Многие клиенты обнаруживают, что отдаляются от соответствия тому идеалу, который выдвигает данная культура. Как убедительно доказал Уайт в своей недавней работе, на человека оказывается огромное давление, чтобы он приобрел качества "человека организации". То есть человеку следует быть полноценным членом группы, подчинив свою индивидуальность групповым потребностям, следует избавиться от "острых углов", научившись ладить с такими же людьми без "острых углов". Выступая против этого прессинга, цель которого – развитие конформности, я нахожу, что, когда клиенты вольны быть такими, какими они хотят, они обычно подвергают сомнению и осуждают это стремление организации, колледжа или культуры "отливать" их в некую предуготованную форму. Один из моих клиентов говорит с большим пылом: "Я так долго пытался жить согласно тому, что было значимо для других людей, а для меня на самом деле вообще не имело никакого смысла! Я чувствовал, что в каком-то отношении представляю собой нечто гораздо большее".»