Безусловно, Алексей Васильевич брал взятки, иначе он не был бы сы­ном своего века. Но брал он, видимо, в таких размерах, что этого рода поступки, считавшиеся в те времена обычными, не привлекали внимания трёх следственных комиссий и изветчиков, сочинявших доносы.

В самом начале царствования Анны Иоановны карьера Макарова круто оборвалась. Он оказался не у дел. Имя Макарова было предано забвению. С 1731 года Алексей Васильевич находился под следствием, причём следствия накатывались одно ан другое, подобно волнам, обру­шивая на его голову непрерывные испытания. Они тянулись на протяже­нии томительного долгого десятилетия. В эти годы он стал жертвой "ос­термановщины" и предстаёт как трагическая личность. Макаров принад­лежал к числу первых русских людей поднявших голову против немецко­го засилья.

Внимательно присмотревшись к деятельности Алексея Васильевича, можно без труда обнаружить в ней скрытое от поверхностного взгляда огромное внутреннее напряжение, которое он с достоинством выдержал. Он послужил России хорошую, добросовестную службу. Вряд ли Пётр мог бы найти другого столь уравновешенного, благоразумного и испол­нительного кабинет-секретаря.

Татищев Василий Никитич(1686-1750)

Известный русский историк, родился 16 апреля 1686 года в поместье отца его, Никиты Алексеевича Татищева, в Псковском уезде; учился в московской артиллерийской и инженерной школе под руководством Брюса, участвовал во взятии Нарвы (1705), в Полтавской битве и в прусской кампании; в 1713 - 14 годах был за границей, в Берлине, Бреславле и Дрездене, для усовершенствования в науках. В 1717 году Татищев снова был за границей, в Данциге, куда Петр I его послал хлопотать о включении в контрибуцию старинного образа, о котором шла молва, будто он писан св. Мефодием; но магистрат города не уступил образа, а Татищев доказал Петру неверность предания. Из обеих своих поездок за границу он вывез очень много книг.

По возвращении состоял при Брюсе, президенте берг- и мануфактур-коллегии, и ездил с ним на Аландский конгресс. Представление, сделанное Брюсом Петру Великому о необходимости подробной географии России, дало толчок к составлению "Русской Истории". Татищев, на которого Брюс в 1719 году указал Петру, как исполнителя подобной работы, посланный на Урал, сразу не мог представить царю план работы, но Петр не забыл об этом деле и в 1724 году напомнил нем. Принявшись за дело, Василий Никитич почувствовал необходимость в исторических сведениях и потому, отодвинув географию на второй план, принялся собирать материалы для истории. Ко времени начала этих работ относится другой, тесно связанный с ним план: в 1719 году он подал царю представление, в котором указывал на необходимость размежевания в России. В его мысли оба плана связывались; в письме к Черкасову в 1725 году он говорит, что был определен "к землемерию всего государства и сочинению обстоятельной географии с ландкартами".

В 1720 году новое поручение оторвало Татищва от его историко-географических работ. Он был послан "в Сибирской губернии на Кунгуре и в прочих местах, где обыщутся удобные места, построить заводы и из руд серебро и медь плавить". Ему приходилось действовать в стране мало известной, некультурной, издавна служившей ареной для всяких злоупотреблений. Объехав вверенный ему край, он поселился не в Кунгуре, а в Уктусском заводе, где и основал управление, названное в начале горной канцелярией, а потом сибирским высшим горным начальством. Во время первого пребывания на уральских заводах он успел сделать весьма многое: перенес Уктусский завод на р. Исеть и там положил начало нынешнего Екатеринбурга; добился дозволения пропускать купцов на ирбитскую ярмарку и через Верхотурье, а также заведения почты между Вяткой и Кунгуром; при заводах открыл две первоначальные школы, две - для обучения горному делу; выхлопотал учреждение особого судьи для заводов; составил инструкцию для оберегания лесов и т. п.

Меры Татищева вызвали неудовольствие Демидова, видевшего подрыв своей деятельности в учреждении казенных заводов. Для расследования споров на Урал послан был Геник, нашедший, что Татищев во всем поступал справедливо, Василии Никитич был оправдан. В начале 1724 года представлялся Петру, был произведен в советники берг-коллегии и назначен в сибирский берг-амт. Вскоре его послали в Швецию для надобностей горного дела и для исполнения дипломатических поручений. В Швеции он пробыл с декабря 1724 года по апрель 1726 года, осмотрел заводы и рудники, собрал много чертежей и планов, нанял гранильного мастера, пустившего в ход гранильное дело в Екатеринбурге, собрал сведения о торговле Стокгольмского порта и о шведской монетной системе, познакомился со многими местными учеными и т. д. Возвратясь из поездки в Швецию и Данию, несколько времени занимался составлением отчета и, хотя еще не отчисленный от берг-амта, не был, однако, послан в Сибирь.

В 1727 году назначен был членом монетной конторы, которой тогда подчинены были монетные дворы; на этой должности его застали события 1730 года. По поводу их Татищевым составлена была записка, которую подписали 300 человек из шляхетства. Он доказывал, что России, как стране обширной, более всего соответствует монархическое управление, но что все-таки "для помощи" императрице следовало бы учредить при ней Сенат из 21 члена и собрание из 100 членов, а на высшие места избирать баллотировкой; здесь же предлагались разные меры для облегчения положения разных классов населения. Вследствие нежелания гвардии согласиться на перемены в государственном строе, весь этот проект остался в стороне, но новое правительство, видя в Татищеве врага верховников, отнеслось к нему благосклонно: он был обер-церемониймейстером в день коронации Анны Иоанновны. Став главным судьей монетной конторы, он начал деятельно заботиться об улучшении русской монетной системы. В 1731 году у него начались недоразумения с Бироном, приведшие к тому, что он был отдан под суд по обвинению во взяточничестве. В 1734 году был освобожден от суда и снова назначен на Урал, "для размножения заводов". Ему же поручено было составление горного устава. Пока он оставался при заводах, своей деятельностью приносил много пользы и заводам и краю: при нем число заводов возросло до 40; постоянно открывались новые рудники, и Татищев считал возможным устроить еще 36 заводов, которые открылись лишь через несколько десятилетий. Между новыми рудниками самое важное место занимала указанная им гора Благодать. Правом вмешательства в управление частных заводов он пользовался весьма широко и тем не раз вызывал против себя нарекания и жалобы. Вообще, он не был сторонником частных заводов, не столько из личной корысти, сколько из сознания того, что государству нужны металлы, и что, добывая их само, оно получает более выгоды, чем поручая это дело частным людям. В 1737 году Бирон, желая отстранить Татищева от горного дела, назначил его в оренбургскую экспедицию для окончательного усмирения Башкирии и устройств управления башкир. Здесь ему удалось провести несколько гуманных мер: например, он выхлопотал, чтобы доставление ясака было возложено не на ясачников и целовальников, а на башкирских старшин.