В начале войны Николай II предоставил военному командова­нию в зоне действия армии очень широкие полномочия, но от­ступление 1915 г. расширило эту зону вплоть до центральных районов страны, и конфликт между военными и гражданскими властями стал неизбежен. Однако еще более глубоким было «взаимонепонимание» власти и общества. Основав уже в пер­вые недели войны Всероссийский земский союз и Всероссий­ский союз городов, высшие круги общества ясно выразили решимость приобщиться к делам страны и внести свою лепту в общие усилия, направленные на ведение войны.

Под воздействием военного и экономического кризиса 1915 — 1916 гг. создавались и множились различные комитеты и общества, росла их роль в жизни страны. Комитет Красного Креста, первоначально скромная организация, постепенно подчинил себе всю санитарную администрацию страны. Земский и городской союзы слились в Земгор, чтобы попытаться централизовать воен­ные поставки, особенно со стороны малых предприятий, В мае 1915 г. по инициативе А.Гучкова наиболее видные представители деловых и промышленных кругов создали Центральный военно-промышленный комитет — своего рода параллельное министер­ство, на которое возлагалась задача организации производства для оборонных нужд и распределения заказов между крупными предприятиями. Благодаря усилиям комитета в 1916 г. снабже­ние армии несколько улучшилось по сравнению с 1915 г. Рус­ские войска смогли даже развернуть в июне 1916 г. успешное наступление в Галиции. Однако их продвижение (60 км за не­сколько дней) опять затормозилось из-за нехватки боеприпасов.

Со своей стороны потребители создавали огромные коопера­тивы, насчитывавшие по нескольку десятков тысяч членов. Вла­сти, потеряв контроль над ситуацией, лишались одной функции за другой. В стране развивалась мирная революция.

Вместо того чтобы поощрять слияние общества, которое объ­единялось в целях прежде всего патриотических с властью, Ни­колай II цеплялся за монархистско-популистскую утопию о «царе-батюшке, командующем армией своего доброго крестьян­ского народа». Следуя советам императрицы Александры Федо­ровны и Распутина, чье влияние при дворе не переставало расти, Николай II взял на себя верховное командование воору­женными силами, сместив великого князя Николая Николаевича (5 сентября 1915 г.), что в условиях национального поражения превращалось в самоубийство самодержавия. Изолированный в личном поезде в могилевской Ставке, он перестал управлять страной, положившись на Александру Федоровичу, которая охотно занималась политикой, но, будучи по происхождению немкой, не пользовалась популярностью. Министры, пытавшие­ся воспротивиться этому решению, были отстранены от занима­емых должностей. Позже (в январе 1916 г.) послушный И.Горемыкин был вынужден уступить свой пост губернатору Штюрмеру, протеже Распутина и бывшему сотруднику охранки, без стеснения афишировавшему свои реакционные взгляды. В течение 1916 г. власть, казалось, полностью разложилась. При­нятые меры состояли единственно в замене одних некомпетент­ных и непопулярных министров другими, ничуть не лучшими (за год сменилось пять министров внутренних дел, четыре министра сельского хозяйства и три военных министра). В обществе кама­рилью во главе с Распутиным обвиняли в подготовке сепаратно­го мира и в умышленном потворстве вражескому нашествию на территорию страны. Становилось очевидным, что самодержавие потеряло способность управлять страной и вести войну.

В условиях отсутствия реальной власти легальная оппозиция, представители которой проявляли исключительную активность в работе различных комитетов и обществ, созданных для разре­шения вызванных войной проблем, повела себя нерешительно, о чем писал Маклаков в известной притче, опубликованной в «Русских ведомостях» в октябре 1915 г. Автор сравнивал Рос­сию с автомобилем, который ведет к неизбежной аварии неуме­лый шофер, отказывающийся выпустить из рук руль, зная, что пассажиры слишком трусливы, чтобы его отнять. П.Милюков в своих «Воспоминаниях» объясняет эту нерешительность, грани­чившую с параличом, страхом быть обойденными слева револю­ционными движениями, сумевшими подчинить стихию уличных волнений. Словом, все это было далеко от духа Выборгского воз­звания 1906 г.

Однако если на историческом удалении политический пара­лич либеральной оппозиции во время войны не оставляет сомне­ний, то ее активность, особенно на словах, порождала иллюзии. Священное единение было кратковременным. Уже на второй сес­сии Государственной думы, прошедшей во время войны (1 августа — 16 сентября 1915 г.), большинство депутатов под руководст­вом октябристов и кадетов выделились в Прогрессивный блок, к которому примкнули около половины членов Государственного совета и даже отдельные министры. Цели блока, обнародован­ные 8 сентября, были весьма умеренными: «правительство, пользующееся доверием страны», конец военно-гражданского двоевластия в тылу, политическая амнистия, прекращение вся­кой религиозной дискриминации, подготовка закона об автоно­мии Польши, политика умиротворения в финском вопросе, пересмотр законов 1890и 1892 гг. о земствах и т.д. Николай II ответил приказом закрыть сессию 16 сентября, не назначив в нарушение основного закона даты ее следующего созыва. В те­чение 1916 г. легальная оппозиция умножила словесные атаки против самодержавия, но не предприняла никаких конкретных действий. Когда Дума наконец снова собралась (13 ноября — 30 декабря 1916 г.), в стране сложился такой политический климат, что даже правые националистические депутаты начали критиковать «бездарных министров». В своей нашумевшей речи на сессии Думы, текст которой распространялся по стране в списках, Милюков показал очевидность того, что политика пра­вительства была продиктована «либо глупостью, либо изменой». Шидловский от имени фракции октябристов обвинил правитель­ство в том, что, намеренно вызывая голод в столице, оно прово­цирует мятежи ради оправдания заключения сепаратного мира. А.Керенский от имени трудовиков потребовал отставки «всех министров, предавших свою страну».

В январе 1917 г. Николай II под давлением общественного мнения отстранил Штюрмера, заменив его либеральным пред­ставителем знати — князем Голицыным. Несколько ранее при дворе, верном старым традициям, оформился заговор с целью избавиться от Распутина. Его убили — не без труда — в ночь с 30 на 31 декабря князь Юсупов, депутат-националист Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович. Успех этого заговора повлек за собой другие — между промышленниками (Коновалов и Терещенко), парламентариями (Гучков, Керенский, Некрасов) и военными (в частности, Брусиловым и Алексеевым) — ради устройства «дворцового переворота», который вынудил бы Ни­колая II отречься от престола в пользу сына, чтобы тот правил под регентством великого князя Михаила Александровича. Ле­гальной оппозиции это решение казалось единственно возмож­ным. Либералы были единодушно против народного восстания, опасаясь, что массы пойдут за представителями крайне левых течений, а это еще больше разобщит усилия страны, направлен­ные на ведение войны.