“Русский инвалид.”

Газета военного министерства. Перепечатки из “Правительственного вестника”, иностранных газет, часто французские события—по немецким газетам, а немецкие по—швейцарским и другим, также собственные корреспонденции и статьи; затрагиваются проблемы германского единства, единодушия, патриотизма, дается подробный облик немецкого солдата. Общегерманским войскам присуща менее прочная внутренняя связь, чем французским, это компенсируется общностью интересов Пруссии и южногерманских государств[07.07.1870]. Корреспонденции Петра К–ва— вся южная Германия за Пруссию, все обвиняют Францию, но в то же время большинство винит и Бисмарка, “приписывая поведению его какую–то скрытность и самоуверенность, повлекшую Германию в такое неожиданно–затруднительное положение”, к Вильгельму отношение более благожелательное[15.07.1870]; южнонемецкие новобранцы выглядят бодро, но на войну идут апатически, хотя каждый готов умереть за дело Германии[15.07.1870]; в Дрездене так же пребразование “провинциального блузника в солдата делается весьма скоро и просто”, в моменты проводов ни слез, ни всхлипываний, ни причитаний, все тихо и безмятежно, все сосредоточено молчат, прихлебывая пиво, в Берлине более оживленная военная деятельность [17.01.1870], прусские солдаты и офицеры собираются дойти неприменно до Парижа (многие, отправляясь на фронт, спешат в скорочном порядке обвенчаться—тогда в случае их гибели подруги будут получать законную вдовью пенсию), по мнению многих, Наполеон, объявив войну, оказал Германии услугу— война объединит немцев [19.07.1870]. “В заметках по поводу войны”— военная система Пруссии, обеспечившая победы, существует не только благодаря огромным затратам и пожертвованиям, но главное благодаря немецкой честности и добросовестности в исполнении всех мелочей; сила Германии обусловлена сознанием общей цели, которой проникнуты все государственные учреждения Пруссии, как высшие, так и низшие; сила Германии— в высоком уровне нравственной и умственной подготовки, в “спартанской простоте” войска(скромность в быту офицеров, небольшие оклады, продвижение по службе медленное и заслуженное); Пруссия подобна Древнему Риму, только высшее значение имеет не гражданин, а солдат[21.08., 02.09., 13.09., 04.10.1870]. Корреспонденции А[нненкова] из Берлина— в Берлине очень много рослого, молодого и здорового люда, занятого конторскими делами, и в то же время прекрасно подходящего для фронта; “ .поражает во внешности прусского солдата не один рост, не одна сила, не один здоровый цвет лица; прежде всего, останавливает на себе внимание настроение его духа. Он всегда весел, смотрит бодро, подшучивает, ведет себя иногда как школьник”, он образован и умственно развит, ему присущи бодрость, энергия, сила, и в то же время в нем нет ничего страшного, отталкивающего; положение солдата в Пруссии далеко небедственно— в его рацион входит мясо, сало и ряд других продуктов, которые в Пруссии не каждый состоятельный бюргер может себе позволить [23.01.1871]; в Берлине повсеместно увлечение военной славой, которое выглядит иногда комичным, даже против воли Анненкова,— по его сообщению, в берлинских магазинах продается подделка под казенный суповой концентрат т.н. “гороховую колбасу”, уступающая по качеству и превосходящая в цене оригинал[19.02.1871]. То, что солдат в Пруссии не является “пушечным мясом”, подтверждают сообщения об успехах военной медицины и прекрасном уходе за раненными— подобное отношение и к пленные французы— “Пруссия сберегла Франции 300–тысячную армию”, причем пленным не только оказывают медицинскую помощь, но и помогают наладить связь с родными, товарищами[10.03., 12.03., 14.03., 04.04.1871].

Региональные издания.

В основном перепечатывали “зарубежную хронику” из “Правительственного вестника”, иногда разбавляя ее сообщениями из других газет— после ряда сообщений о жестокости прусских войск в “Самарских губернских ведомостях”, в “Вятских губернских ведомостях”, специальным циркулярным письмом от 30 сентября Главное управление печати посоветовало региональным изданиям придерживаться в дальнейшем направления “Правительственного вестника”[11].

Е.Л. Лебедев, редактор Симбирских губернских ведомостей, занял крайне радикальные пропрусские позиции— Францию он обвинил в том, в чем многие столичные издания обвиняли Пруссию,— в стремлении доминировать Востоке и препятствии распространению там влияния России; естественно, Франции обвинялась в шовинизме и называлась единственным виновником войны [11.07.1870], речь прусского короля по поводу начала войны, сравнивал с речью Александра I, сказанную последним во время нашествия Наполеона I на Россию[25.07.1870], в дальнейшем, видимо, под влиянием совета Главного управления, Лебедев умерил свой радикальный пафос, в основном ограничившись перепечатками из “Правительственного вестника”, правда, выбирая материалы по своей германофильской душе.

“Виленский вестник” советами Главного управления руководствовался в меньшей степени, занимавший в целом нейтральные позиции— отмечалась лживость французских газет[13.08., 18.08.1870] и самовосхваление обеих сторон [14.07.1870], в то же время цели Франции представлялись более безопасными, чем цели Пруссии, в стремлении к национальному объединению и, главное, прусский способ определения германской национальности виделась угроза для всей Европы [28.07.1780], свидельством агрессивных намерений— новая карта Германии, изданная в Лейпциге в начале августа, Лотарингия, Эльзас, Франш–Конте, часть Швейцарии и Австрии на ней залиты тем же цветом, что и Германия, балтийские провинции цветом чуть бледнее немецкого[25.08.1870] (из столичных газет об этой карте сообщал “Голос” 16.10.1870), об агрессивности свидетельствовало и требование Пруссии половины французского флота[03.09.1870], и срыв Бисмарком осенних переговоров[03.11.1870].

Еженедельные и ежемесячные издания.

В русских журналах периода франко–прусской войны почти нет корреспонденций из Германии, стереотипы, мелькавшие на газетных страницах, повторялись в кратких политических обзорах и развивались в более объемных, но не более оригинальных, аналитических статьях.

Еженедельная “Неделя” развивая тезис о национальном характере войны для Германии, отмечает возможность увлечения милитаризмом на какое–то время, но в дальнейшем после упрочения своего внешнего положения, Германия должна будет упрочить свое внутренее положение развитием политических свобод и материальным благосостоянием, старания Бисмарка опруссачить Германию должны закончится онемечиванием Пруссии[№28,29 1870]. После Седана— “у немцев . совершенно вскружилась голова от неожиданных военных успехов и хищнических подстрекательств прусского правительства”[№36 1870], национальная война превратилась в войну в интересах берлинского комитета[№47 1870], главными распространителями шовинизма стали немецкие ученые, дошедшие до невменяемости в своем “пивном патриотизме”[№8 1871], “Неделя” все же сохраняет веру в “нравственный прогресс наций”, указывая на нетождественность Бисмарка и народа, видит в будущем мирный путь для германского народа[№11 1870].