« … Но коль черти в душе гнездились –

Значит ангелы жили в ней …» /60/.

Эти самые «ангелы» и «черти» одновременно уживаются в душе Есенина, периодически преобладая одни над другими. Эту двойственность видно и во всех его стихах и в самой жизни поэта, которую он всецело подчинил своему творчеству. Нередко на задний план отступали любовь, семья, дом. Поэтому многим знавшим Есенина он казался странным. К нему относились «как к чудаку или немного ненормальному» /70/.

Современники поэта отмечали, что душа Есенина была «полем брани света с тьмой» /54/. А. Воронский говорит о «борьбе двух душ»: «Два человека вели в нем тяжелую, глухую, постоянную тяжбу: юноша с кроткими глазами, более синими, чем небо … - и городской гуляка, забияка, скандалист и озорник… « /54/.

Б. Зубакин в одном из писем М. Горькому писал о Есенине: «Шло от него прохладное и высокое веяние гения. Лукавый, человечно-расчетливый, двоедушный – вдруг преображался, и все видели, что ему смешны все расчеты земные – и слова, и люди, и он сам себе … Он становился в такие минуты очень прост и величав – и как-то отсутствующ… Он не был «падшим ангелом», он был просто ангелом – земным» /26/. С другой стороны – в письме М.П. Бальзамовой (1914 год) Есенин замечал, что «продал свою душу черту,- все за талант» /58/. Известна также дарственная надпись Есенина приемной дочери его жены А. Дункан Ирме на книге «Пугачев»: «Ирме от черта» /58/.

Французский исследователь творчества С. Есенина Мишель Нике, также как и многие, подчеркивал двоение его сознания на две противоположные стороны, называя Есенина «поэтом тишины и буйства» /52/.

Также М.Нике говорит о том, что Есенин, осознавая соприсутствие «ангелов» и «чертей» в своей душе, обозначил сам всю нечисть, царящую в его душе специальным термином «аггелизм». Слово «аггел» употребляется в противопоставлении слову «ангел»: аггелы – это «падшие ангелы». Это слово встречается в церковнослявянском переводе Библии и в духовных стихах. Оба эти источника хорошо знал Есенин. Таким образом, аггелизм обозначает у него те «мрачные силы», которые, выражаясь метафорами из «Ключей Марии» мешают человеку осуществить «примирение человека с собой и с миром» /51/.

Этим термином, по мнению М.Нике, Есенин сумел определить одну из глубочайших и сложнейших ипостасей своего личного мира и общего мироздания, которая приведет его к гибели после поединка с самим собой в поэме «Черный человек».

Жизненная мелодия поэзии Сергея Есенина резко изменилась в его последние годы жизни, в 1924 – 1925-м годах.

«На смену бурным страстям и диссонансам «Москвы кабацкой» в поэзию Есенина входит «иная жизнь, иной напев». Герой снимает маску скандалиста и хулигана, и обнаруживает свою истинную суть – мудрого философа» – считает Н.И. Шубникова-Гусева /71/. Его, наконец-то успокоившаяся душа теперь мирно созерцает все происходящее вокруг, прийдя к осознанию, что земная жизнь – это только временное, приходящее явление, и что сожалеть о прошедшем – бесполезно. Этому свидетельствуют следующие строки его стихотворения «Отговорила роща золотая…» (1924 год), полные философского смысла:

«Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник –

Пройдет, зайдет и вновь покинет дом.

О всех ушедших грезит коноплянник

С широким месяцем над голубым прудом

Стою один среди равнины голой,

А журавлей относит ветер в даль,

Я полон дум о юности веселой,

Но ничего в прошедшем мне не жаль …» /60/.

Теперь уже все настойчивее звучит в стихах Есенина мотив принятия многоликой, окружающей жизни и законов бытия:

« … Приемлю все

как есть, все принимаю.

Готов идти по выбитым следам …» /60/.

Есенин принимает жизнь с ее противоречиями, неустройствами, наконец – то успокоившись, «утихнув», и «душой бунтующей навеки присмирев» («Русь советская», 1924год). Так, например, в стихотворении «Видно, так заведено на веки …» (1925год), Есенин говорит о своем душевном успокоении:

«Видно, так заведено на веки –

К тридцати годам перебесясь,

Все сильней, пожженные калеки,

С жизнью мы удерживаем связь.

Милая, мне скоро стукнет тридцать,

И земля милей мне с каждым днем.

Оттого и сердцу стало сниться,

Что горю я розовым огнем …» /60/.

В стихотворениях С. Есенина, относящихся к последнему периоду его творчества уже нет той тоски, что рвала сердце на части, лирический герой тянется к жизни, к людям. С чувством долгожданного избавления расстается он с «кабацким чадом», с былыми муками.

Но лирический герой позднего Есенина лишь внешне выглядит прохожим и праздным соглядатаем. Его сердце постоянно мучают вопросы, на которые он и не пытается дать ответы, принимая различные позиции и точки зрения. «Русь уходящая», «Русь бесприютная» и «Русь советская» равноправно предстают в поэзии Есенина и вопрос: «Куда несет нас рок событий»? – находит различные ответы в рамках различных произведений.

Принимая все новое в жизни, Есенин все же ощущает собственное отчуждение от этой жизни. В стихотворении «Русь советская» (1924год) он горько осознает:

« … Язык сограждан стал мне как чужой,

В своей стране я словно иностранец …» /60/.

Ощущение того, что жизнь идет мимо него, ощущение одиночества, ненужности, мучает и терзает Есенина на протяжении всей его недолгой жизни.

Также не дает покоя ему вопрос о роли и значении его творчества. С одной стороны, Есенин уверен в правильности избранного им пути. В начале 1920 –х годов он сам очень высоко оценивал значение своей поэзии, называя себя «суровым мастером» и «самым лучшим поэтом» России («Исповедь хулигана», 1920год), а также, позднее – «первокласнейшим поэтом … в столице» («Мой путь», 1925год). В своем стихотворении «Стансы» (1924год), Есенин гордо заявляет:

« … Я вам не кенар!

Я поэт!

И не чета, каким – то там Демьянам.

Пускай бываю иногда я пьяным,

Зато в глазах моих

Прозрений дивный свет …» /60/.

С другой стороны, Есенин ощущает ненужность своей поэзии в стране, ее несоответствие действительности. В стихотворении «Русь советская», он с горечью осознает:

« … Моя поэзия здесь больше не нужна.

Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен …» /60/

Поэт винит себя за чуждость, бесполезность народу. С новыми критериями подходит он теперь к своему творчеству: «Стишок писнуть, пожалуй, всякий может …» («Стансы»). Такие стихи поэт с презрением отвергает, и выносит приговор своей поэзии и себе за то, что ничего не поняв «в развороченном бурей быте», замкнулся в своих собственных переживаниях. В стихотворении «Мой путь» (1925год) Есенин с горечью заявляет:

« …На кой мне черт,

Что я поэт!

И без меня в достатке дряни.

Пускай я сдохну,

Только …

Нет,

Не ставьте памятник в Рязани»! /60/.

Все эти душевные разлады, мучения, сомнения приводят С. Есенина к отчуждению его от жизни и от самого себя. Творчество Есенина связано, прежде всего, с отражением кризисного сознания современного человека. Оно отражает объективные духовные процессы, связанные с феноменом отчуждения и самоотчуждения личности, переживающей драму утраты корней, единства с природой, миром, людьми.