О духовной атмосфере той поры З. Гиппиус писала: «… в воздухе чувствовалась трагедия» /44/. А. Блок чувствовал то же самое: «… везде неблагополучно, … катастрофа близка, … ужас при дверях» /44/.

Растерянное состояние умов Д. Мережковский описал в поэме «Конец века»:

«Каким путем, куда идешь ты, век железный?

Иль больше цели нет и ты висишь над бездной? …» /44/.

Позже итоги устремлений «железного» XIXвека подвел А. Блок в поэме «Возмездие»:

«Двадцатый век … Еще бездомней,

Еще страшнее жизни мгла.

Еще чернее и огромней

Тень Люциферова крыла» /44/.

Литератор Иванов – Разумник, тяготеющий к философскому осмыслению жизни и искусства, обобщая искания прозы, вопрошал: «Всемирная история не есть ли только «дьяволов водевиль», в котором все мы жалкие марионетки?» /44/.

Вместе с недоверием к формуле прогресса появляются сомнения в истинности главных христианских заповедей. В литературе Серебряного века получают распространение богоборческие темы. Критик и поэт С. Маковский отличал: «У всех поэтов начала столетия – тяжба с Господом богом» /44/.

В российской прозе богохульствуют, грозят кулаком в небо, ругая творца или споря с ним, персонажи разных писателей – Арцыбашева, Куприна, Розанова. Герой Ф. Сологуба, учитель Логинов, был одним из первых героев новой литературы, решившийся на открытый разрыв с Богом («Тяжелые сны»). Заново, не в угоду Христа и его учения, перечитывают Новый Завет М. Горький («Трое», «Мать») и Л. Андреев («Жизнь Василия Фивейского», «Иуда Искориот»). Первый доказывал, что христианская идея есть «бесчеловечная идея», второй называл христианство «противной, насквозь фальшивой выдумкой» /44/.

Многие столетия мысль о Боге определяла смысл существования, и отказ от нее не мог пройти безболезненно. Человек не мог ощутить одиночества, беззащит­ности, не испытать страха перед бесконечностью космоса, перед неизбежным кон­цом жизни.

В связи с религиозным кризисом еще больше обостряется общая неуверен­ность, неустойчивость человеческого сознания.

В начале столетия человеческая личность, – и как писательская индивидуаль­ность, и как герой литературы – с такой обостренностью и демонстративностью вы­явила свои полярные качества, с какой не делала этого ранее.

Весь общий кризис рубежа веков, неустойчивость, утрата целостного миро­ощущения и способствует обострению феномена двойничества в культурном созна­нии Серебряного века.

Наиболее отчетливо данный феномен отражался в творчестве А. Блока и А. Белого.

Смутные предчувствия зреющей трагедии, неразрешимость противоречий, накапливаемых культурой, катастрофичности пути, по которому устремилась Россия – все это тревожило А. Белого, он ощущал общую противоречивость жизни. Все это привело к неизбежному раздвоению его творческого «я».

А.К. Долгополов утверждает, что А. Белый в своем творчестве вывел наружу, обнажил действительный характер категории подсознания, лежащих, по его мне­нию, в основе всякой деятельности человека. Он показал подсознание как кипящий котел разрушительных страстей, с особым накалом бушующих в переходные исто­рические эпохи. Его открытия выливаются в определенные образы, категории, в ху­дожественные структуры, в которых действующими лицами становятся мотивы и категории подсознания, реализующиеся в образах двойников.

В «Воспоминаниях об А.А. Блоке» Белый дает ключ к пониманию символич­ного значения таких двойников: «… непросветленные глуби пучин подсознания вызывают огромные бури: встают двойники (наши низшие страсти), ко­торых мы не ведаем, … когда напрягается свет, - напрягаются снизу темнейшие силы: душа разрывается .» /6/.

По мнению В. Беннет, двойник у Белого не только олицетворение низких страстей и темных сил, но и символ психических стрессов и переживаний. Страдая, Белый вызывает к жизни двойника, который олицетворяет тайные чувства поэта: «мне казалось : комната моя переполнилась тоскою моею: тоска отделяется, наклоняется черным моим двойни­ком надо мною». Двойник преображает «черный контур», становясь некой стран­ной, злой силой, неподвластной воле самого Белого: «Черный контур… тень от меня убежала; и действует где-то без моего контроля, . странные раздвоения созна­ния меня посещали…» /6/.

Это раздвоения сознания Белого отражалось и во всем творчестве, в кото­ром маска, домино играли сложную символическую роль, являясь атрибутами ге­роев-двойников автора.

Раздвоения сознания, внутреннее столкновение противоречивых начал, обу­славливающее появление двойников, ярко выражалось и в творчестве А.А. Блока.

Необходимость и невозможность разрешения противоречий культуры и жизни (не только между собой, но и внутри себя), положение художника, зажатого в тис­ках непримиримых противоречий и стремящихся их –ценой своего художества , а подчас и жизни – примирить, ощущалось Блоком как «трагическое сознание». Поэт переживает состояние отчаяния, метания, мучительного раздвоения.

Двойничество в творчестве Блока, по мнению Д.Е. Максимова, - неизбежный феномен развития поэта. Он, оставаясь во всех случаях нарушением цельности личности, принимал у Блока разные формы и сопровождал его поэзию на всем ее протяжении. Неслучайно первая фраза, открывающая юношеские дневники Блока, содержит признания в собственном раздвоении - предпосылка к двойничеству, его психологическая и мировоззренческая основа. Блок писал, что «в каждом человеке несколько людей, и все между собой борются». При этом двойники возни­кали не только из глубины лирического «я» Бока или его лирического героя как реализация внутренних противоречий, но и «насылались» на него чужой жизнью, у позднего Блока – «страшным миром», проникающим вглубь личности. Чаще всего, то и другое совмещалось /38/.

Так например, в феерии «Балаганчик» антиномическая сдвоенность персонажей (юноша - старик, Пьеро - Арлекин, двоящиеся лики Возлюбленной и возлюблен­ных) соответствовала расщеплению личности индивидуалистического типа, а сле­довательно, и разветвлению ее путей (один из вариантов двойничества у Блока). В драме «Незнакомка» отдельные стороны теряющей свое единство индивидуальности реализованы в образах двойников: Поэт – Голубой – Звездочет. И, наконец, целый ряд двойников, масок поэта ( а не персонажей, независимых от авторского «я») возникает в цикле «Страшный мир». За ними стоит оторопь, омертвение, смирение, забвение жизни (в вине, в страсти, в мечтательстве, в ежедневной суете). Они окружают лирическое «я» Блока, агрессивно наступают на него, пытаясь заменить его собою.

Итак, мы выяснили, что феномен двойничества в культуре Серебряного века обостряется, находя свое отражение в творчестве писателей и поэтов рубежа веков. Двойничество проявляется, конечно же, не только в литературе, его воплощение можно увидеть также и в искусстве, в художественной культуре.

Ярко мотив двойничества реализуется в творчестве М. Врубеля, воплощаясь в трагическом образе Демона, образе, к которому художник обращается на протяжении всей своей жизни.

Врубелевский Демон олицетворяет собой вечную борьбу мятущегося человеческого духа, ищущего примирения обуревающих его страстей, познания жизни и не находящего ответа на свои сомнения ни на земле, ни на небе /65/.