Можно сказать, что в образе Демона Врубель стремится выразить свою душу, свое сознание, раздираемое противоречиями времени. Как считает П.К. Суздалев, Врубель сроднился с Демоном, как со своим «духовным двойником, с чем-то или кем-то, кто жил только в образном воображении художника, но как будто и вне его, сам по себе» /65/.

Многие исследователи указывают на явное сходство и «обусловленность врубелевского Демона Демоном лермонтовским /36/. Это, несомненно, так, но нельзя утверждать, что «демониада» Врубеля была навеяна лишь чтением Лермонтова, она была прежде всего обусловлена трагическим сознанием эпохи.

Для Врубеля Демон оказался слишком мощным и роковым образом, который сознание художника не смогло вынести.

А. Блок считал Врубеля вестником своего времени: «… весть его в том, что в сине-лиловую мировую ночь вкраплено золото древнего вечера. Демон его и Демон Лермонтова – символы наших времен: ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет» /65/.

О двойственном сознании Врубеля говорил и А. Бенуа: «Он сам был Демон, падший прекрасный ангел, для которого мир был бесконечной радостью и бесконечным мучением…» /36/.

Мотив двойничества был характерен и для творческого сознания художников мирискустников (в частности Бенуа, Сомов, Бакст, Лансере), которые также в своем творчестве выражали общее настроение эпохи. Концепция двойничества преломлялась у них в характерных для их творчества маскарадных мотивах, в театрализации окружающего мира. В портретах они часто прибегали к сравнению лица модели с маской, затемняющей ее сущность /63/.

Таким образом, они в своем творчестве стремились показать двойственность личностного сознания человека данной эпохи.

Итак, как уже было сказано, в культуре Серебряного века феномен двойничества, в силу объективных и субъективных причин, предельно актуализируется. Трагизм, неустроенность пронизывают всю духовную атмосферу эпохи, обостряя кризис сознания. Сознанию не на что опереться, ибо все прежние опоры разрушены, и это порождает его неизбежное двоение.

2.2 Эволюция мотива двойничества в творчестве Сергея Есенина

В контексте изучаемого феномена двойничества, с наибольшей остротой обнаружевшегося на рубеже XIX-XX веков, мы обратимся к творчеству Сергея Александровича Есенина, в художественном сознании которого данный феномен актуализируется особенно ярко. Мы попробуем проследить эволюцию двойничества от ранней лирики Есенина до его заключительного произведения «Черный человек».

Основной чертой, неким стержнем всего творчества Есенина была его трагедия – трагедия человека, оказавшегося в промежутке между двумя эпохами в период великой исторической ломки. Его сознание особенно ярко, болезненно воспринимало все происходящее вокруг и это отражалось в его творчестве, в котором воплощалось его трагическое мироощущения.

Личность Есенина и его творчество можно назвать наиболее ярким, открытым примером проявления двойничества. Трагедия Есенина, погубившая его, заключалась именно в двоении его сознания на резко полярные полюса, олицетворяющиеся по его же словам, в образе «ангелов» и «чертей», которые постоянно противостояли друг другу в его душе, вели непрестанную борьбу. Это душевное раздвоение отразилось во всем творчестве поэта, которое, по сути, является автобиографией его души, не находящей себе покоя в этом бушующем мире. Другими словами можно сказать, что в своем творчестве Есенин откровенно описал причины, пути раздвоения своего сознания.

Прежде чем мы перейдем к подробному анализу творчества С. Есенина, необходимо указать на то, что обращаясь к мотиву двойничества, а тем самым и разрушения личности, предельно концентрируя в нем все передуманное и пережитое, Есенин скорее всего обращался к созвучным в этом плане произведениям литературы ( о которой мы уже говорили в первой части данной работы).

Вообще, в рамках литературы в целом, Есенина принято считать «крестьянским» поэтом. Но на наш взгляд это определение для таланта Есенина является очень узким и не играет доминирующую роль в его творчестве. Многие считают, что если Есенин вышел из крестьянской среды и не получил должного образования, то вряд ли можно говорить о его связях с литературными традициями. Но это мнение является ошибочным. Нужно сказать, что распространению такого мнения о себе во многом способствовал и сам поэт, который, видя, что окружающие принимают его за некого крестьянского «Леля», «пастушка» /70/, начинал подыгрывать им, закрепляя за собой этот образ. Поэт В.И. Эрлих приводил в своих воспоминаниях слова Есенина: «Знаешь, я ведь теперь автобиографий не пишу. И на анкеты не отвечаю. Пусть лучше легенды ходят! Верно?» /75/.

В итоге об Есенине был создан некий миф, стереотип его образа, который и по сей день трудно разрушить.

Хотя круг знакомств Есенина был очень обширным, по-настоящему хорошо знали и понимали его немногие. На основе воспоминаний тех близких ему людей, которые сумели разглядеть его подлинную душу, постоянно прячущуюся за различными масками, сейчас можно составить правдивый образ поэта, развенчав созданный о нем миф.

Несмотря на то, что Есенин и не получил высшего образования, (он несколько лет занимался на историко-философском отделении Московского городского народного университета им. А.Л. Шанявского), но он был человеком в высшей степени образованным и начитанным, о чем свидетельствуют многие его близкие и друзья в своих воспоминаниях. Так, например А.Р. Изряднова утверждала, что он «… вбирал в себя – за день больше, чем иной за неделю или месяц» /27/. С.А. Толстая – Есенина, И.М. Розанов и многие другие вспоминали о том, что Есенин очень много читал, все деньги тратил на книги и хорошо разбирался во всех литературных вопросах.

М.М. Бахтин в своих лекциях по русской литературе, прочитанных в 20-х годах, утверждал: «Говорят, Есенин возник непосредственно из Кольцова, а также из глубин народных. Но это не так … Выйти прямо из глубин народных в XX веке литературное явление не может: оно должно прежде всего определиться в самой литературе … Чтобы войти в литературу, нужно к ней приобщиться, и приобщившись, внести уже свой голос…». /71/

Можно утверждать что влияние на творчество С. Есенина литературных традиций было велико. Основываясь на документальных фактах, мы можем говорить о большом влиянии, которое оказали как на сознании поэта, так и на его творчество такие гении русской литературы, как, например, Пушкин и Лермонтов: «В середине 20-х годов Есенин любил говорить об А.С. Пушкине и М.Ю. Лермонтове как о своих поэтических предшественниках»/36/. Упоминание о них, «ушедших и великих» можно найти в его стихах («На Кавказе», «Русь бесприютная», «Письмо к сестре»).

Также неоднократно Есенин упоминал о своем трепетном отношении к Н. В. Гоголю. И.Н. Розанов в своих воспоминаниях о С. Есенине приводил следующие слова поэта: «С течением времени все больше и больше моим любимым писателем становился Гоголь. Изумительный, несравненный писатель …». /56/

Таким образом, мы, говоря о преломлении феномена двойничества в творчестве Сергея Есенина, можем говорить о художественных традициях данной проблемы, решаемой в творчестве писателей, поэтов ХIХ века, которые оказали определенное влияние на творческое самосознание С. Есенина.