округе Иркутской губернии, преобразованный в общество Восточно-Си-

бирских железоделательных и механических заводов. В этих двух ком­паниях он стал председателем правления. Дело было невиданное. Ус­пешное осуществление проекта привело бы к созданию крупного кон­церна.

Чтобы превратить заводы в современные предприятия, требовалась их полная модернизация, для которой были необходимы огромные фи­нансовые вложения. По всей вероятности, Савва Иванович до конца не осознавал всей сложности поставленной задачи. Первые годы он вкладывал в новые предприятия свои личные средства, но для подъема разоренных заводов этого оказалось мало. Сам он не мог уследить за всем разветвленным хозяйством, компетентных и честных сотрудников не хватало, и огромные средства, как позже выяснилось, часто просто разбазаривались. Но не в характере Мамонтова было останавливаться на полпути. Он с удивительной настойчивостью продолжал безнадеж­ное дело, начал финансировать промышленные предприятия из кассы Московско-Ярославско-Архангельской дороги, изыскивал денежные средства на стороне. Интуиция Савве Ивановичу явно изменила, он не рассчитал своих возможностей.

Изъян намеченной комбинации состоял в том, что у Мамонтова не было надежного источника кредитования. С банками тесных отноше­ний у него не существовало; петербургские же финансовые заправилы внимательно следили за его деятельностью, видя в нем серьезного со­перника. После того как были исчерпаны все возможности в изыскании необходимых средств, Савва Иванович, по совету Витте, обращается к ним.

В 1898 г. на горизонте мамонтовского дела появляется фигура директора Петербургского международного коммерческого банка А. Ю. Ротштейна. Этот делец, ставший в 90-е годы XIX в. руководите­лем крупнейшего частного банка России, был доверенным лицом мини­стра финансов и имел многочисленные связи в европейских финансовых центрах. Безвыходное положение заставило Мамонтова пойти на риско­ванный шаг. В августе 1898 г. он” продал 1650 акции Московско-Ярос-лавско-Архангельской дороги Международному банку и одновременно получил специальную ссуду под залог акции и обязательств (векселей), принадлежавших ему и его родственникам61. По сути дела, на карту было поставлено все, и Савва Иванович проиграл.

Обращаясь к Международному банку, он хотел получить передыш­ку, а затем, добившись концессии на постройку большой железнодо­рожной магистрали Петербург—Вятка, за счет казенных субсидий рассчитаться с кредиторами. В то время у него возник и другой гран­диозный план — проложить железную дорогу в Среднюю Азию. Инже­нер-путеец и писатель Н. Г. Гарин-Михайловский, проводивший по за­данию Мамонтова изыскательские работы, писал ему 23 июля 1898 г.:

“Я докладывал министру (очевидно, Витте.—А, Б.) о Ташкент-Томской дороге после его возвращения. Он весь за эту дорогу и собирался де­лать Государю доклад. Я передал ему наши записки. Слыхал, что и военный министр за эту дорогу”62. В конечном итоге концессия на строительство дороги Петербург —Вятка была получена, но Савву Ивановича это уже не спасло.

Крах Мамонтова, вызвал сильный общественный резонанс. В тече-ние многих Месяцев тема “мамонтовской Панамы” не сходила со стра­ниц газет. Дотошные, но часто малосведущие в экономических вопро­сах журналисты будоражили общественность сообщениями о колос­сальных суммах хищений и трат. Постепенно, по мере выяснения истинного положения дел, тон печати стал меняться, и о Мамонтове уже стали говорить как о жертве. Влиятельная петербургская газета “Биржевые ведомости” 14 февраля 1902 г. писала: “Итак, делу Мамон­това наступил конец—факт, которому ввиду существенного влияния, оказанного этим делом на нашу торгово-промышленную жизнь, нельзя не порадоваться. Вместе с тем, однако, не наводит ли известие из Мо­сквы на грустные мысли, не бросается ли в глаза странное несоответ­ствие спокойного, основанного на взаимных уступках финала “мамон­товской эпопеи” с той шумихой, которая была поднята при ее возник­новении?”.

Как могло случиться, что известный и опытный предприниматель дотерпел крушение? Был ли он виноват или пал жертвой рокового стечения обстоятельств? Суждения высказывались самые различные. Некоторые считали, что мамонтовское дело—результат интриг в выс­ших эшелонах власти, где шла борьба за влияние между министром юстиции Н. В. Муравьевым и поддерживавшим предпринимателя ми­нистром финансов С. Ю. Витте63. Другие утверждали, что чиновники II дельцы не могли простить Мамонтову популярности, подвижничества на ниве культуры; что “он был разорен и опозорен главным образом за свое отступничество от традиций московского купечества” и, если бы не его увлечение искусством, “его, конечно, поддержали бы и не допу­стили бы до скандального погрома” и. Похожей была и точка зрения А. М. Горького, который писал А. П. Чехову осенью 1900 г.: “Видел я Мамонтова — оригинальная фигура! Мне совсем не кажется, что он жулик по существу своему, а просто он слишком любит красивое и в любви своей — увлекся”. В. Я. Брюсов записал в дневнике 28 сен­тября 1899 г.: “Мамонтова все жалеют, говорят, что его недочеты—это взятки, которые он дал в высоких сферах”65. Встречались и иные мнения.

“Дело Мамонтова” до сих пор обстоятельно не изучено, хотя речь идет о драматической истории, которой не только завершилось пред­принимательство Мамонтова, но и прекратилась его широкая филант­ропическая деятельность 66.

Слухи о неблагополучии в делах С. И. Мамонтова стали циркули­ровать в июне 1899 г., после того, как ему не удалось вовремя пога­сить долги Международному банкy и некоторым другим кредиторам. Министерство финансов назначило ревизию, вскрывшую нарушения в учете и расходовании средств Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Выяснилось, что из кассы Общества в 1890—1898 гг. деньги переводились на счета Товарищества Невского завода и Восточ­но-Сибирского общества—предприятии, которые юридически не были друг с другом связаны. Такие финансовые операции были запрещены законом. Это было одним из главных пунктов обвинения, другим—пе­рерасход по смете строительства линии Вологда—Архангельск. Тре­бовали удовлетворения и кредиторы. В конце июля 1899 г. правление Московско-Ярославско-Архангельской дороги во главе с С. И. Мамон­товым ушло в отставку, были избраны новые люди, которые обрати­лись с исками к бывшим руководителям Общества. Делами стали за­правлять люди Ротштейна и Государственный банк. ;

Савва Иванович был чрезвычайно угнетен сложившейся ситуацией, но в течение многих месяцев еще надеялся, что ему окажут поддержку в до суда дело не дойдет. Циничную позицию занял Витте, сыгравший в этой истории неблаговидную роль. Много лет деятельно поддерживая Начинания предпринимателя, будучи в курсе всех его дел, добиваясь для него различных привилегий, в критический момент Витте способст-вовал крушению мамонтовского дела. Занимавший в 1899 г. должность прокурора Московского окружного суда А. А. Лопухин заметил позд­нее: “То самое министерство финансов, которое в лице его главы, С. Ю. Витте, только что выступило в качестве инициатора в вопросе о предоставлении названному обществу выгодной концессии (Петер­бург—Вятка.—А. 6.), выступило в лице того же С. Ю. Витте с требо­ванием об отобрании у него этой самой концессии и о принятии мер, которые были сознательно направлены к финансовой гибели и железно-дорожного общества, и крупных его акционеров”67.