История России богата людьми-созидателями, к числу которых по праву относится и один из крупнейших отечественных предпринимате­лей конца XIX в. Савва Иванович Мамонтов. Его имя неразрывно свя­зано с реализацией выдающегося для своего времени инженерного проекта—строительством железнодорожной магистрали Ярославль— Архангельск. Однако, главная его заслуга перед потомками состоит в другом. Человек щедрой души, яркой самобытности, удивительного эстетического вкуса, высоких нравственных побуждений, он обессмер­тил свое имя искренним и бескорыстным служением русской культуре. Творческая судьба В. М. Васнецова, М. А. Врубеля, М. М. Ипполито-ва-Иванова, И. И. Левитана, С. В. Рахманинова, И. Е. Репина, Н. А. Римского-Корсакова, В. А. Серова, К. С. Станиславского, Ф. И. Шаляпина и ряда других великих национальных талантов в той или иной степени переплетена с деятельностью этого купца.

Мамонтову-меценату посвящены специальные исследования', но о многих сторонах его биографии известно до сих пор сравнительно мало. Жизнь и судьба Саввы Ивановича интересны не только сами по себе, его личность как бы персонифицировала полузабытый ныне фено­мен российской благотворительности. Длительное время он оставался вне поля зрения советских историков, поэтому и жизнеописания “вели­колепного Саввы” часто лишены исторического фона, важных времен­ных реалий, придававших делам его особый колорит и значение.

Мамонтов прожил большую и сложную жизнь. Родился он 2 ок­тября 1841 г. в купеческой семье. Отец, Иван Федорович Мамонтов, с конца 30-х годов XIX в. занимался винным откупным промыслом на Сибирском тракте, в городке Ялуторовске Тобольской губернии. Здесь у него, женатого на купеческой дочери Марии Тихоновне Лахтиной, и появился четвертый ребенок — сын Савва, о чем свидетельствует запись в метрической книге местной Воскресенской церкви2. Кроме него, в семье было еще семь детей: Александра, Федор, Анатолий, Николай, Ольга, Мария, Софья (две последние умерли в детстве).

В 1849 г. купец первой гильдии (с 1843 г.) И. Ф. Мамонтов пере­ехал в Москву, чтобы возглавить обширное откупное хозяйство Москов­ской губернии, и держал его в своих руках более 10 лет, вплоть до ликвидации откупной системы в 1863 году. Деятельность в Сибири была успешной, и средства позволили жить в первопрестольной на широкую ногу: был арендован роскошный особняк на Первой Мещанской, устраивались званые вечера и балы. Уклад жизни семьи Ивана Федоровича и его брата, тоже купца, Николая Федоровича, переселив-шегося в Москву из Смоленской губернии и в начале 50-х годов XIX в.

(основавшего фабрику сургуча и лаков3, существенно отличался от об­щепринятого в то время в предпринимательской среде. Литература, музыка, театр занимали важное место в жизни многочисленной мамон-товской родни. Даже внешний облик Ивана Федоровича был необычен для лица купеческого звания. Этого предпринимателя “по фотогра­фим,— заметила его внучатая племянница, дочь П. М. Третьякова,— можно было принять за английского премьера: цилиндр, бритое лицо, изящный костюм” 4.

В то время Мамонтовы еще не имели прочных связей в среде московского купечества. Торговцы и промышленники завидовали бога­тым откупщикам, не любили их, да и сами они не стремились завое­вать расположение местного купеческого общества и даже не причис­лялись к нему. Николай Федорович значился “мосальским купцом”, а Иван Федорович прожил первые годы в Москве в звании “чистополь­ского первой гильдии купца” и в качестве такового был в 1853 г. воз­веден в потомственное почетное гражданство5. В дальнейшем род Мамонтовых занял видное место в московском купеческом мире, а его представители породнились (что являлось одной из форм общественно-гo признания) со многими старинными и влиятельнейшими фамилиями. Уже в начале 60-х годов XIX в. Иван Федорович играл значительную роль в купеческом обществе, в городском управлении6. В Москве изменился и характер воспитания детей. У старших сы-новей (Федора, Анатолия, Саввы) появился гувернер, выпускник Дерпт-ского университета Ф. Б. Шпехт, который обучал их европейским

манерам и иностранным языкам. Но, как и в других купеческих семьях, новое соседствовало со старым: за непослушание и нерадивость “клали на кровать и секли”7)

I В конце 1852 г. умерла Мария Тихоновна. В семье надолго воца­рился траур. Иван Федорович с детьми переехал в обширный, но более простой дом на Новой Басманной. Он был серьезно озабочен их буду-щим и стремился дать им систематическое образование. Анатолий и Савва были помещены во Вторую московскую гимназию на Елоховской улице. Ни особого старания, ни прилежания Савва в гимназии не про-явил, и через год отец решил определить его в петербургский Институт Корпуса гражданских инженеров (Горный корпус). В этом выборе сказалась прозорливость Ивана Федоровича, осознавшего на заре же­лезнодорожного строительства и индустриализации важность инженер­ной профессии.

Савва и его двоюродные братья Анатолий и Валерьян (младшие сыновья Николая Федоровича) выдержали экзамен и в августе 1854 г. были зачислены в корпус. Питомцы этого учебного заведения получа­ли не только общие и специальные знания, но и военную подготовку;

выпускникам присваивался военный чин. Вспоминая об этом периоде своей жизни, Савва Иванович писал: “Странно и чудно мне было по­пасть в строгий режим военной жизни: маршировки, ружейные приемы и вообще строгое обращение офицеров с детьми”8. Из общеобразова­тельных предметов преподавали русский, французский и немецкий языки, рисование, географию, древнюю историю, арифметику, алгебру, геометрию, чистописание и закон божий. Савва проучился здесь до января 1856 г. и, как явствует из свидетельства, “был поведения хоро­шего”9. Сложнее было с прилежанием. "Чрезвычайно увлекающийся человек, Савва целиком уходил в те области и дела, которые его начи­нали интересовать, но часто забывал и игнорировал многое другое, что казалось ему несущественным. Так, очень быстро он выучил немецкий язык и всегда имел по этому предмету только высшие баллы, но по' латыни получал лишь двойки и тройки.

Трудно сказать, как повлияло почти двухлетнее пребывание Саввы в Петербурге на формирование его личности. О том, с кем он дружил, что читал, чем интересовался, как открывал для себя разные стороны жизни северной Пальмиры, сведений не сохранилось. Известно только, что успехами в учебе он не отличался. В апреле 1855 г. Иван Федоро­вич обратился к 14-летнему сыну с письмом-наставлением, в котором высказал свое недовольство и в конце заметил: “Я благословляю тебя, прошу и приказываю бросить лень, учиться хорошо и баллами в успе­хах показать мне, что ты послушный и заботливый к исполнению отцовских приказаний сын”.

Обучение в Горном корпусе оборвалось внезапно: во время эпиде­мии от скарлатины скоропостижно умер кузен Валерьян, и Иван Федо­рович забрал сына в Москву, где определил его в четвертый класс Второй гимназии, в которой он учился ранее. Савва и здесь успехами в учебе не отличался. В седьмом, выпускном, классе весной 1860 г. взрослый, почти 19-летний, он не выдержал экзамена по латин­скому языку, не получил свидетельства и был зачислен во второгод­ники. И отец, и сын тяжело переживали случившееся. Однако нашлись догадливые люди, порекомендовавшие “удачную комбинацию”, Савва поступил в Петербургский университет (свидетельство об окончании гимназии здесь не требовалось, латынь же за него сдал другой юно­ша), а затем перевелся на юридический факультет Московского уни­верситета. Осенью он приступил к занятиям и, как позднее вспоминал, “посещал лекции с большим интересом и с большим вольнодумством”2.