С середины 16 века, во времена правления Филиппа II, маньеристическое направление в искусстве Испании оттесняется официальным придворным искусством.В живописи при дворе Филиппа II, при покровительстве самого короля, насаждается подражание образцам Высокого Возрождения, преимущественно римской школы. В архитектуре возникает художественное направление, возглавленное Эррерой. В живописи создаются надуманные и холодными произведения, королевский двор становится главным заказчиком произведений искусства и диктует художникам свои требования. В этот период наиболее интересной областью испанской живописи является портрет – единственный светский жанр, получивший развитие в Испании. Среди портретистов, работавших при дворе Филиппа II, выделяются два прекрасных художника, заложивших основы испанского придворного портрета. Это Санчес Коэльо (ок. 1532 – 1588) и Хуан Пантоха де ла Крус (1551 – 1609). В портретах этих художников наряду с подчёркнутой сословной характеристикой изображаемых ими аристократов – чопорностью, надменностью, сдержанностью жестов, богатством костюма – всегда с поразительной правдивостью передаются черты лица и раскрывается внутренний мир портретируемого. Портретируя членов королевской фамилии и знатных аристократов, они положили начало особому типу испанского придворного портрета, не похожему ни на итальянский, ни на французский. Испанские аристократы отличались крайней чопорностью и спесью. Они не требовали, чтобы их писали красивыми, ибо гордились собой такими, каковы они есть, но хотели, чтобы портрет в наивысшей мере выражал их сословное достоинство. Их писали одетыми в черное, холодными и неприступными, спокойно-важными, вылощенными, стоящими очень прямо.

В Эрмитаже есть превосходный портрет кисти Хуана Пантохи де ла Крус, изображающий дона Диего де Вальмайор (приложение стр. 29 ил. 2). Этот одетый в железо и кружево знатный член духовно-рыцарского ордена до того бледен и неподвижен, что похож на мертвеца; словно отрезанная и положенная на блюдо, его длинная мертвенная голова торчит из белого гофрированного жабо, на котором нет ни единой лишней складочки. Холодно отчеканены кистью узоры на его доспехах, и явно на показ выставлены холеные руки. При всем том дегенеративность лица не скрыта художником, и, может быть, в ней даже видели почетный знак «голубой крови».

Живопись Испании второй половины 16 века не исчерпывается официальным придворным искусством. К иному направлению принадлежит один из первых мастеров того времени Луис де Моралес (1518 – 1582), прозванный Эль Дивино, то есть божественный. Его произведения не были одобрены при дворе, они грациозны и сентиментальны, но вместе с тем он слишком отдавался аффектации и манере. В творчестве Моралеса чувствуется влияние современных мистически-религиозных учений, распространенных в Испании, но не поощрявшихся официальной церковью. Его произведения проникнуты религиозным чувством и несут на себе отпечаток аскетического идеала средневековья. Произведения Моралеса очень эмоциональны, в них обычно подчёркиваются моменты страдания, скорби. Живопись его отличается тонкостью и тщательностью исполнения и близка по технике к нидерландской, хотя в более зрелых произведениях мастера чувствуется и стремление приобщиться к достижениям искусства Италии. Хорошее представление об искусстве Моралеса дают картины «Скорбящая Богоматерь» (приложение стр. 30 ил. 3) и «Мадонна с младенцем». Холодный колорит, гладкая, как бы эмалевая поверхность живописи являются характерными чертами этого мастера.

Не пользовался успехом при дворе и работавший в Испании один из крупнейших европейских художников второй половины 16 века Эль Греко, творчество которого стоит особняком в испанском искусстве. Его настоящее имя – Доменико Теотокопули, грек по происхождению родом с острова Крит. Расцвет его таланта наступил в Испании. Трудно отнести его искусство к какому-либо из направлений. Поздний Ренессанс, маньеризм, барокко, или, может быть, позднее эхо Византии и готики, или раннее предвестие экспрессионизма? Все это так или иначе можно усмотреть в живописи Эль Греко, но он остается в своем роде единственным. В зрелом творчестве Эль Греко резкие ракурсы и неестественно вытянутые пропорции создают эффект стремительного изменения масштабов фигур и предметов, как узкие колеблющиеся языки пламени, они тянутся ввысь. У Эль Греко деформации выглядят неожиданными и загадочными, так как они не диктуются общим стилем времени, а вытекают из индивидуального стиля художника, построены по законам его духа. Его композиции озарены призрачными вспышками света, не имеющего реально обоснованного видимого источника, больше всего они похожи на грозовое освещение, когда молнии вспыхивают то здесь, то там. Ведущее значение получает колорит, основанный на беспокойной игре контрастирующих цветов, то ярко вспыхивающих, то гаснущих в призрачном мерцании. Художественный язык Эль Греко кажется порой совершенно необычным для своего времени. Деформированные фигуры то напоминают взвивающиеся к небу языки пламени, то уподобляются вытягивающимся отражениям в воде или удлинёнными расплывчатыми тенями. Мастер особенно широко пользуется резкими, неожиданными ракурсами, приёмом стремительного изменения масштаба фигур, то внезапно вырастающих, то исчезающих в беспредельной глубине, где стёрты грани между землёй и небом. Вихревое, взмывающее вверх движение в картинах Эль Греко ничего общего не имеет с иллюзионистическими эффектами барочной живописи, подчиняясь стихии иного, воображаемого мира. Одежды и драпировки, окутывающие бесплотные тела, словно живут своей жизнью, следуя обособленному от фигур ритму движения. Ослепительный свет разрушает материальность форм, плотность красочного слоя; иногда создаётся впечатление, что картины написаны окрашенным светом. Творчество Греко представляется многообразным, противоречивым, сложным. Не всё здесь равноценно, многое иногда кажется навязчивым и утрированным. Часто его воображение принимает причудливые формы. Эль Греко стремился быть неординарным в своей манере живописи и в своем мышлении, он нарушал установленный традицией порядок расположения земной и божественной сфер в классической алтарной картине. Эти нарушения всегда вызывали бурю негодования у церковных служителей. Почти все его полотна сопровождались судебными разбирательствами, хотя при этом всегда признавался огромный талант художника.

В период с 1586 по 1588 год Эль Греко написал одну из своих самых известных картин: «Погребение графа Оргаса» (приложение стр. 31 ил. 4), которую заказала церковь Сан Томе. В основе сюжета лежит легенда о графе Оргасе, который пожертвовал церкви большие деньги и выразил желание быть похороненным в ней. Однако после его смерти, во время похорон с неба спустились святые и предали погребению тело графа собственными руками.

Художник создавал целые циклы алтарных картин, среди которых стоит выделить «Распятие», «Святое семейство» писал изображения святых, причем святые представали во весь рост, их фигуры сильно вытянуты, кажутся бесплотными, а фоном для его работ часто служили толедские пейзажи. Эль Греко постоянно обвиняли в том, что в его картинах нет официальной церковности, за что его чуть было не сожгли на костре. Он был не понят и отвергнут обществом и коллегами за дерзость и безумное нарушение всех жизненных правил.