Китай

Внушительные успехи, достигнутые в КНР за период прове­дения хозяйственных реформ (с конца 70-х гг.), привлекают вни­мание всего мира. На протяжении последних двух десятилетий Китай являлся одним из мировых лидеров по темпам экономи­ческого роста. Среднегодовые темпы прироста ВВП в 1978— 1997 гг. составили 9,6%. Поставленная в 1980 г. задача увеличить к 2000 г. национальное производство товаров и услуг в четыре раза была решена досрочно — уже в 1995 г. В целом за 1978— 1997 гг. объем ВВП Китая увеличился в 5,7 раза, в расчете на душу населения — в 4,4 раза.

Основные черты социально-экономической модели

Большой интерес представляет специфика китайского варианта системных реформ. Руководство КНР по-прежнему придерживается официального идеологического курса на строительство социализма, в стране сохраняется традиционная для социалистических стран политическая система с монополией коммунисти­ческой партии на власть. Тем не менее за последние два десятилетия в Китае сделаны решительные шаги по переводу экономики на рыночные рельсы. При этом Китаю удалось не только избежать трансформационного спада, являющегося едва ли не общей за­кономерностью начального этапа реформ в постсоциалистических странах, но и обеспечить высокий динамизм экономического развития, стабильное улучшение показателей уровня жизни на­селения.

Китайские реформы: универсальные тенденции и специфические особенности

Наиболее характерная черта китайских системных эконо­мических реформ состоит в постепенности, градуализме этого процесса. Преобразования экономики в КНР никогда не велись методами «шоковой терапии». Изменения в институциональ­ной структуре экономики, механизме ценообразования, системе внешнеэкономического регулирования и т.д. происходят эволю­ционным путем и растягиваются на достаточно длительные временные интервалы. Формы хозяйственной организации, свойст­венные развитым рыночным экономикам, берутся за образец, но ставка делается не на форсированное насаждение этих форм в принципиально иную экономическую среду, а на их постепенное вызревание из самой ткани реформирующейся экономики. Новые методы хозяйствования обычно отрабатываются в эксперимен­тальном порядке — в пределах отдельных регионов, отраслей или даже группы предприятий. Широко используются различного рода переходные формы. Допускается возможность возвратных движений, например, в случаях, когда применение той или иной хозяйственной инновации очевидным образом ухудшает макроэ­кономическую ситуацию или же усиливает социальную напря­женность.

Все это, однако, отнюдь не свидетельствует, что китайские реформы носят более «мягкий» характер, чем, скажем, реформы в России. Напротив, в случае необходимости китайское руковод­ство действует достаточно жестко и напористо. Об этом свиде­тельствует, в частности, практика «урегулирований» эконо­мики — так в Китае обычно называют антиинфляционную ста­билизационную политику. В периоды «урегулирований» прави­тельство решительно ужесточает бюджетную и денежную поли­тику, ограничивает масштабы потребительского и инвестицион­ного спроса, вводит ограничения во внешнеэкономической сфе­ре. Вследствие этого всплески инфляции в Китае в 80—90-е гг., хотя и происходили регулярно, но были относительно непродол­жительными, темпы роста цен в годовом исчислении не выходили за рамки 15—20%.

Возможности для последовательной реализации курса реформ существуют благодаря асинхронности темпов экономических и политических преобразований. Вопрос о необходимости демокра­тизации, политических реформ за последние два десятилетия ста­вился в КНР неоднократно, но реально (особенно после студен­ческих волнений в мае-июне 1989 г.) политические преобразо­вания свелись к некоторому усилению законодательной ветви власти и расширению рамок дозволенного в средствах массовой информации. Вопрос о демонтаже самих основ политической сис­темы в КНР не только не ставится, но, напротив, сохранение и укрепление ныне действующих институтов сильной государственной власти считается залогом успешного реформирования эко­номики. Благодаря использованию традиционных для социалис­тических стран форм жесткого политического и идеологического контроля современному руководству КНР удается проводить в жизнь многие весьма непопулярные мероприятия экономических реформ, которые в условиях более плюралистической политичес­кой системы легко могли бы привести к проявлениям массового недовольства.

Впрочем, возникающая в ходе реформ социальная напряжен­ность купируется за счет не только политического прессинга, но и умелого идеологического обеспечения проводимых преобразо­ваний. Сохранение оболочки социалистической идеологии, т.е. фактически — привычной для нескольких поколений системы ценностей, позволяет смягчить психологический эффект ново­введений, не допустить ситуации, когда реформы наносят психо­логическую травму старшим поколениям, порождают у них чув­ство напрасно прожитой жизни. В то же время новые, рыночные ценности постепенно включаются в структуру государственной идеологии и становятся таким образом привычными и доступны­ми большинству населения.

При этом идеологическое обеспечение реформ не остается не­изменным, оно эволюционирует по мере развития рыночной эко­номики. Стечением времени на первый план в официальной про­паганде постепенно выходят установки не столько социалисти­ческого, сколько патриотического плана. Населению внушается чувство гордости по поводу успехов китайской экономики, уси­ления позиций Китая на мировой арене. Пропагандируется тезис о том, что на этапе быстрой структурной трансформации эконо­мики необходимы национальная консолидация, социально-поли­тическая стабильность.

Следует отметить, что опыт постепенных реформ при сохра­нении прежней политической системы не является специфичес­ки китайским. По сходной схеме реформы происходили в Вен­грии и Югославии в 60-80-е гг., да и в СССР во второй половине 80-х гг. Но прямое его заимствование в условиях России конца 90-х гг. просто невозможно. Для этого нет объективных условий, ибо развитие нашей страны в последнее десятилетие пошло по совершенно иной траектории.

От принципа асинхронности экономических и политических реформ в СССР отошли уже в конце 80-х гг., а последующие со­бытия привели к катастрофическому распаду прежних партийно-государственных институтов. Утрата контроля над экономичес­кими процессами, разрушение прежней плановой системы, не компенсированное созданием новых рыночных институтов, способствовали тому, что к концу 1991 г. уже невозможно было при­держиваться принципа постепенности в экономическом рефор­мировании, и для спасения страны от хозяйственной катастрофы потребовался радикальный реформаторский прорыв.

В результате к настоящему моменту в России возникла прин­ципиально иная, чем в Китае, политическая и экономическая среда. Поэтому речь не может идти о возврате к исторической «развилке», пройденной Россией в конце 80-х — начале 90-x гг. И, во-видимому, для современной России имеют значение уже не столько общие принципы «реформирования по-китайски», сколько отдельные удачные наработки по конкретным направле­ниям реформ, например, китайский опыт преобразований в сель­ском хозяйстве, создания благоприятной среды для иностранных инвестиций и т.д.