Законы Этельберта, составленные около 600 года, включают все­го 90 коротких фраз. Законы датского короля Канута (1017 - 1035 гг.), составленные четырьмя веками позже, гораздо более разработаны и знаменуют уже переход от эры общинно-племенной к феодализму. Персональный принцип уступает место, как и во Франции, территориальному, но действующее право остается сугубо местным, хотя страна и была подчинена единому суверену. До нормандского заво­евания не было права, общего для всей Англии.

1.2 Становление общего права (1066 – 1485 годы ).

Само по себе нормандское завоевание не изменило существовавшего положения. Вильгельм Завоеватель (как неудачно его называют) претендовал на господство в Англии на основании наследственных титулов, а не в силу права за­воевателя. Он специально заявил о сохранении действия англосаксонского права, и даже в наши дни английские юристы и судьи в ряде случаев упоминают и даже применяют тот или иной закон англосаксонской эпохи. Однако нормандское завоевание — серьезнейшее событие в истории английского права, так как оно принесло в Англию вместе с иностранной оккупацией сильную централизованную власть, богатую опытом административного управления, испытанного в герцогстве Нормандия. С нормандским завоеванием общинно-племенная эпоха кончилась: в Англии установился феодализм.

Английский феодализм очень отличается от феодализма, существовавшего в эту же эпоху во Франции, в Германии или в Италии. Нормандские сеньоры, последовавшие за Вильгельмом в Англию, очутились в побежденной стране, которой они не знали, а нравы и население которой презирали. Они почув­ствовали необходимость сгруппироваться вокруг своего господина, чтобы защитить свои завоевания и свою собственность. Завоеватель сумел избежать опасности, которую представляли для него слишком мощные вассалы: при распределении земель, которые он раздавал своим соратникам, он не создал ни одного крупного феода, и поэтому ни один «барон» не мог соперничать с ним. В 1290 году был принят закон («Quia emptores»), по которому только король мог жаловать земли, что еще раз подтвердило прямую зависимость феодалов от ко­роля. Дух организации и дисциплины выразился в создании в 1086 году «Книги страшного суда», в которую было занесено 15 тысяч поместий (manors) и 200 тысяч дворов, существовавших тогда в Англии. Дух военной организованности и дисциплины, характерный, в отличие от Европейского континента, для английского феодализма, отразился и на развитии общего права.

Общее право называлось comune ley на нормандском жаргоне, который с царства Эдуарда I (1272 — 1307 гг.) до XVII века был разговорным языком для юристов Англии, тогда как письменностью,как и в остальной Европе, была латынь. Французский был придворным языком до воцарения Тюдоров в конце XV века. Естественно, что этот же язык использовали королевские суды и по мере расширения их компетенции английский язык вытеснялся из судеб­ной сферы. Хотя позднее начался обратный процесс и с XVI века в судах преобладал английский язык, тем не менее лишь в 1731 году (после неудачных попыток, предпринимавшихся в 1362 и 1650 гг. при Кромвеле) он был объявлен официальным, а французский и латынь это качество потеряли.

Общее право, в противовес местным обычаям — это право, общее для всей Англии. В 1066 году оно еще не существовало. Собрание свободных людей, называемое Судом графства (County Court), и его подразделение Суд сотни (Hundred Court) осуществляли в тот период правосудие на основе местных обычаев в условиях строжайшего формализма с использованием способа доказательств, которые вряд ли можно назвать ра­циональными. После завоевания суды графств и суды сотен были постепенно заменены феодальной юрисдикцией нового типа (суды баронов, мэнорские суды и т.п.), которые судили также на основе обычного права сугубо локального характера. В сфере действия церковной юрисдикции, созданной после завоевания, применялось кано­ническое право, общее для всего христианства. Общее право — право английское и общее для всей Англии — было создано исключительно королевскими судами, называвшимися обычно Вестминстерскими — по месту, где они заседали начиная с XIII века.

После нормандского заво­евания королевские суды в Англии не имели универсальной компе­тенции. Споры передавались, как правило, в различные перечисленные ранее суды. Король осуществлял только «высший суд». Он вмешивался в споры в исключительных случаях: если существовала угроза миру в королевстве или если обстоятельства дела были тако­вы, что его нельзя было разрешить в обычном порядке. Суд, где король решал дела с помощью своих приближенных (Curia regis), — это, по существу, суд особо знатных людей и особо крупных дел, а не обычный суд, доступный каждому.

В рамках Курии в XIII веке сложились автономные образования, в том числе наделенные судебной компетенцией комиссии с постоянным местопребыванием в Вестминстере. Компетенция этих судов была ограничена, они должны были считаться с сеньорами, которые хотели быть хозяевами у себя дома и вовсе не выражали готовности подчиняться судебным вердиктам. Вмешательство королевской власти в дела сеньоров и их подданных казалось сеньорам невозможным и противоречащим естественному порядку вещей, подобно тому как в наше время собственники считают меры государственного вмешательства или национализацию противоречащими священному, по их мнению, праву собственности. Королевские суды, наконец, не могли даже осуществлять правосудие в качестве апелляционной инстанции по всем спорам, возникающим в королевстве. Вмешательство этих судов ограничивалось главным образом тремя категориями дел: делами, затрагивающими королевские финансы, делами, касающимися земельной собственности и недвижимости, тяжкими уголовными преступлениями, затрагивающими мир в королевстве. В судебных ор­ганах (Суде казначейства. Суде общегражданских исков и Суде королевской скамьи) сначала рассматривались только определенные дела из указанных трех категорий, но вскоре это разделение компетенции отпало и каждый из трех королевских судов Вестминстера мог рассматривать все дела, подпадающие под королевскую юрисдикцию.

Все остальные дела, кроме упомянутых трех категорий, по-прежнему разрешались вне королевской юрисдикции Судом графства или Судом сотни, феодальными и церковными судами, а позднее в соответствующих случаях и различными коммерческими судами, которым право отправлять правосудие было предоставлено в связи с проведением различных ярмарок и торгов и которые применяли меж­дународное торговое право — Lex merkcatoria, или Ley merhant.

Канцлер и королевские судьи были заинтересованы в том, чтобы увеличить упо­мянутый список предписаний, учитывая доходы, которые они получали за рассмотрение дел. С другой стороны, король стремился укре­пить свою власть и расширить свои судебные полномочия в государстве.

К расширению компетенции королевские суды толкало и все возрастающее число обращений к ней частных лиц, ставивших королевскую юрисдикцию выше всякой другой. Ведь только королевские суды могли реально обеспечить явку свидетелей в суд и исполнение вынесенных решений. И только король и церковь могли обязать своих подданных принести присягу.