Другие новые независимые государства региона оказались в лучшем положении, так как им удалось избежать политической дестабилизации, причем немалую роль в этом отношении сыграл демонстративный эффект таджикской гражданской войны и, в частности, дикие зверства исламистов, отношение к пропаганде которых стало более настороженным.

Современная Центральная Азия представляет собой малонаселенную, по сравнению с прилежащими государствами, территорию, с незначительным удельным весом в мировом производстве и торговле (в конце 1990-х годов на регион приходилось 0,4 % мирового ВВП и 0,2 % мирового экспорта[35]) и узким внутренним рынком. Преобладающим сектором экономики и промышленного производства является сельское хозяйство. Экономическая деятельность в регионе развита слабо. В мировом хозяйстве регион занимает периферийное положение, являясь, в первую очередь, поставщиком сырья (нефти, природного газа, хлопка, цветных металлов). При этом нефтегазовые ресурсы сконцентрированы в Казахстане и Туркменистане. Кроме того, республики Средней Азии (и в меньшей мере Казахстан) были известны высоким уровнем коррупции, незащищенностью политических и экономических прав граждан, удручающим состоянием социальной сферы, неблагополучной экологической ситуацией[36].

Общей задачей для центрально-азиатских государств, не имеющих выхода к Мировому океану, является развитие транспортных коммуникаций, связывающих Центральную Азию с соседними регионами. Природно-географические факторы взаимозависимости сочетаются с интегрирующим воздействием, которое оказало на страны региона длительное существование в рамках единой экономической системы[37].

Другим объединяющим фактором является культурно-историческая общность стран Центральной Азии. Это, во-первых, единство религии (ислам), а во-вторых, принадлежность к единой национальной общности (тюркские народы). Важнейшей особенностью стран региона является «система субэтнических родственных, клановых, клиентельно-патронажных отношений»[38], пронизывающая общество и оказывающая огромное влияние на социально-политические процессы.

Следующим объединяющим фактором стали общие исходные политико-стратегические условия, в которых проходило становление государств Центральной Азии. Ни одна из пяти стран региона не имела традиций государственности. Средняя Азия и Казахстан были, по выражению отечественного востоковеда В.Я. Белокреницкого, «одним из прочных тылов» Советского Союза[39]. Исторически существовавшие связи этих территорий с южными и восточными соседями оказались прерванными.

Российскими и зарубежными экспертами регион воспринимался как практически обреченный на нестабильность[40]. Неравномерное распределение водных и энергетических ресурсов, произвольность государственных границ, этнические и клановые противоречия, близость к Афганистану, рост транзита, производства и потребления наркотиков угрожали безопасности и стабильности Центральной Азии. Были распространены опасения, что страны региона окажутся под влиянием Ирана и пойдут по пути строительства исламской государственности[41]. Межнациональные конфликты 1989 – 1990 гг. и начавшаяся в 1992 г. гражданская война в Таджикистане подтверждали неблагоприятные прогнозы относительно будущего новых независимых государств Центральной Азии.

После развала СССР во всех центрально-азиатских государствах оформились авторитарные режимы, прикрытые более или менее искусными демократическими декларациями. По мере их укрепления выкристаллизовался своего рода общерегиональный вариант – режим личной власти пожизненного автократа, играющего роль «вождя нации». Прототипом тут был Кемаль Ататюрк, но с учетом страновой специфики[42].

Необходимость международной легитимизации побуждает «вождей» использовать демократические процедуры и атрибутику, которые, однако, в основном выполняют декоративные функции. Делают они это по-разному. Наиболее успешно это удавалось А. Акаеву, что, правда, не помешало привести страну к государственному перевороту, гораздо менее убедительно это делают Н. Назарбаев и И. Каримов, которые их иногда игнорируют.

У скончавшегося 21 декабря 2006 года С. Ниязова игра в демократию принимала гротескные формы. Так, в декабре 1999 года Халк маслахаты (Народный Совет) единогласно принял решение предоставить Ниязову исключительное право занимать пост президента без ограничения срока полномочий. Сам Ниязов, которому официально присвоили не только титул Туркменбаши, но и добавление Великий, утверждал, что стыдится хвалебных од в свой адрес[43].

Вынужденная отставка президента Киргизии Аскара Акаева показала, что чаяния населения в азиатских и в европейских государствах, возникших на территории бывшего Советского Союза, не так уж сильно отличаются друг от друга. С конца 2003 года, когда произошла «революция роз» в Грузии, уже трижды допущенные на выборах серьезные нарушения привели к падению правительства в государстве, входящем в СНГ, причем впервые это случилось к востоку от Урала[44].

Как и в случае «революции роз» в Грузии, поводом для «революции тюльпанов» в Киргизии стали нарушения в ходе парламентских выборов. На сей раз (и опять-таки как в Грузии) выборы больше соответствовали демократическим процедурам, чем предыдущие, но их все же нельзя назвать свободными и честными. И что еще важнее, они не оправдали ожиданий местного населения, не говоря уже о неправительственных организациях, которые здесь достаточно развиты. Бедность, коррупция и опасения, что в течение последних месяцев своего пребывания в должности президент постарается не допустить конкурентов к борьбе за политическую власть в стране, побудили деятелей оппозиции и народные массы, следуя последней моде, выйти на улицы[45].

Если «революция тюльпанов» в итоге приведет к успеху, это станет поразительным событием, поскольку создаст предпосылки для позитивных сдвигов во всем регионе, который многие уже сбросили со счетов, полагая, что построение демократических обществ здесь невозможно. Если же она потерпит неудачу, то виновата будет правящая элита в Киргизии: это будет означать, что она отказалась от осуществления политических изменений.

Новое руководство Киргизии – неустойчивая группировка, которой еще только предстоит продемонстрировать, является ли она действительно демократической или же потенциально столь же коррумпированной, что и ее предшественники. Многие молодые политические активисты уже успели разочароваться в людях, вошедших во временную администрацию, поскольку те решили признать легитимность нового парламента – того самого, который был избран с нарушениями, приведшими к «революции тюльпанов»[46].

Вынужденное бегство президента одной из стран Центральной Азии изменило политическую ситуацию во всем регионе. При распаде СССР главы всех государств Центральной Азии получили власть вместе с независимостью; им удалось укрепить ее, но они так и не смогли придать ей легитимность. Фактически институт президентства вырастал здесь из остатков структур республиканских компартий: для новых президентов они стали важнейшим инструментом, с помощью которого можно было концентрировать власть в своих руках[47].