Соединенные Штаты поддержали единственную совместную инициативу в военной сфере, предпринятую Казахстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном после получения независимости, – создание Центрально-азиатского батальона. Центразбат, предназначенный для участия в операциях ООН по поддержанию мира, был создан весной 1996 г. по решению президентов трех центрально-азиатских государств в составе 535 военнослужащих. В сентябре 1997 г. в Казахстане и Узбекистане состоялись масштабные военные учения «Центразбат-97», в которых приняли участие около 500 американских солдат и офицеров из 82-й воздушно-десантной дивизии США. Американские десантники прибыли с базы Форт-Брэгг (Северная Каролина), совершив беспрецедентный в истории воздушно-десантных войск 17-часовой беспосадочный перелет. В учениях участвовали также турецкие и российские подразделения; показательно, однако, что присоединение России к учениям первоначально не предусматривалось и явилось «политической поправкой», внесенной по настоянию Москвы[142].

В ходе учений командующий Атлантическим командованием вооруженных сил США генерал Дж. Шиэн заявил о готовности Соединенных Штатов принять участие в миротворческой операции в Центральной Азии в случае, если бы такая операция была санкционирована ООН. Шихан стал первым американским официальным лицом, заявившим о принципиальной возможности отправки вооруженных сил США в регион. Кроме того, американский генерал заключил на основании успешно проведенной десантной операции, что «в мире нет страны, куда мы [Соединенные Штаты] не могли бы добраться»[143]. В условиях, когда политического решения о формате участия США в обеспечении безопасности в Центральной Азии в Вашингтоне принято не было, заявления Шихана вызвали в целом негативный отклик среди специалистов по региональной проблематике. Так, С. Блэнк охарактеризовал их как «провокационные» и не учитывающие «непреодолимых . стратегических и политических трудностей», которые бы возникли в случае военного вмешательства Соединенных Штатов в Центральной Азии[144].

В последующем учения Центрально-азиатского батальона с участием американских солдат и офицеров стали проводиться ежегодно (в 1998 г. – в Узбекистане и Кыргызстане, в 1999 г. – во Флориде, в 2000 г. – в Казахстане). Центразбат, однако, остался малочисленным формированием с неясными задачами, «бездейственным и показательным»[145]. Осложнение отношений между Узбекистаном и другими государствами региона и неудача попыток центрально-азиатской интеграции в экономической и политической сферах не позволили Центразбату стать реальным инструментом поддержания стабильности в Центральной Азии. Участие в ПРМ, не предоставляющее гарантий безопасности, также не могло явиться для стран региона альтернативой военно-политическим структурам СНГ и Договора о коллективной безопасности. К тому же НАТО передало основную ответственность за обеспечение своих интересов в Центральной Азии Турции, где был открыт региональный центр ПРМ по подготовке военных кадров[146], тогда как сами новые независимые государства Центральной Азии не принимали притязаний Анкары на лидерство в регионе.

Сотрудничество США со странами Центральной Азии в рамках ПРМ и участие американских военных в учениях Центразбата имели, безусловно, определенное положительное значение для реализации стратегических интересов Соединенных Штатов в регионе. По оценке британского исследователя Р. Эллисона, оно способствовало «размыванию режимов обучения и проведения военных учений, развивавшихся в рамках российских или советских военных программ» и этим косвенно ослабляло военно-политическую зависимость стран Центральной Азии от России[147]. Однако оно осталось лишь дополнением к военно-политическому сотрудничеству Вашингтона со странами региона на двусторонней основе и не привело к созданию в Центральной Азии институтов, которые поддерживали бы безопасность и стабильность в региональном масштабе.

Во второй половине 1990-х годов сотрудничество в политической и военной сферах между Соединенными Штатами и новыми независимыми государствами Центральной Азии продолжало развиваться. Оно осуществлялось преимущественно на двусторонней основе и было в первую очередь направлено на противодействие политике России в регионе. США оказывали поддержку внешнеполитическим акциям центрально-азиатских государств, идущим вразрез с курсом Москвы, и формированию в странах региона национальных вооруженных сил[148].

Первостепенное значение Вашингтон по-прежнему придавал военно-политическому взаимодействию с Узбекистаном. В июне 1997 г. было принято решение о создании американо-узбекской совместной комиссии под председательством специального советника госсекретаря США по новым независимым государствам и министра иностранных дел Узбекистана. В ее рамках были образованы четыре комитета: политический, военный, по торговле, инвестициям и энергетике и по экономическим реформам и помощи. На первой сессии комиссии, состоявшейся в феврале 1998 г. в Вашингтоне, был принят план двустороннего сотрудничества в сфере обороны, который предусматривал, в частности, подготовку узбекских офицеров в американских военных академиях и обучение подразделений узбекского спецназа[149]. Для внешней политики Узбекистана характерными оставались неприятие российских инициатив, направленных на углубление военно-политической и экономической интеграции в рамках СНГ, и поддержка глобальной и региональной политики Вашингтона, в том числе антииранских санкций и проекта трубопровода Баку-Джейхан. Со своей стороны Соединенные Штаты позитивно восприняли выдвинутое Ташкентом в августе 1997 г. предложение создать под эгидой ООН контактную группу по урегулированию в Афганистане (группа «6 + 2») и вошли в число ее участников[150].

Во второй половине 1990-х годов развитием военно-политического сотрудничества были отмечены и американо-казахстанские отношения. Казахстан проявил стремление к сокращению зависимости от России в сфере безопасности, приняв на своей территории учения «Центразбат-97». Казахстанские официальные лица заявляли о необходимости «большего соучастия США в государственном строительстве» и выражали готовность к развитию сотрудничества с Соединенными Штатами и Североатлантическим альянсом, указывая на вынужденный характер опоры на Москву как гаранта безопасности[151]. В отличие от России, Казахстан не видел для себя в расширении НАТО «каких-либо негативных последствий».

Важное значение для Казахстана имела поддержка Соединенными Штатами его линии по проблеме статуса Каспийского моря. Астана выступала за секторальный раздел дна и недр Каспия, что прямо противоречило позиции России. США твердо поддержали Казахстан: в ходе визита Н. Назарбаева в Вашингтон в ноябре 1997 г. президент Клинтон заявил, что «позиция Казахстана по статусу Каспийского моря – это наша позиция»[152]. Тогда же Казахстаном и консорциумом западных нефтяных компаний были подписаны соглашения по освоению прикаспийских нефтегазовых месторождений республики, в том числе шельфовых. При отсутствии не только многосторонних, но и двусторонних казахстано-российских договоренностей о разделе Каспийского моря подписание этих соглашений, рассматриваемое казахстанским руководством в первую очередь в качестве «политико-стратегической» задачи, должно было оказать давление на Россию, способствуя ее большей уступчивости в каспийском вопросе.