Экологически такая ситуация весьма примечательна. Дело в том, что такое более тонкое “нарезание” пищевого ресурса обеспечивает в конечном счете более полное его использование. Благодаря этому появляется большое количество пищевых отбросов, которые служат пищей не только для домашних животных, но и животных, сопутствующих человеку – домовых грызунов и насекомых, воробьев и одичавших голубей и т. д. В известной мере это обеспечивает сосуществование разных социальных и культурных групп самих людей.

Эта ситуация имеет и еще одно измерение. Дело в том, что среди биологических атрибутов человека можно выделить несколько групп по их “аподиктичности”. Нужды – самый жесткий тип необходимости. Неудовлетворенность нужд несовместима с биологической жизнью. Именно нужды удовлетворяются в столь экстремальных условиях, что в них приходится забывать о большинстве значимых для человека социо-культурных нормативов (есть объедки или мышей, спать в навозе, носить одежду противоположного пола и т. д.). Потребности – социально нормативный способ реализации нужд и могут быть биологически неоптимальными (например, во многих странах к числу потребностей относится потребность в табаке, более того, табак рассматривается как нужда в боевых условиях в армии наряду с водой и минимумом еды). Желания регулируются типологическими и групповыми нормативами, а их удовлетворение определяет степень психологического комфорта. Прихоти индивидуальны и об их удовлетворении заботиться сам человек или лица интимно с ним связанные социо-витальными отношениями15.

С учетом этого можно сказать, что экология питания Homo sapiens адекватна только в отношении пищевых нужд. Потребности в еде, желания иметь ту или иную еду будут характеризовать экологию питания человека. Прихоти могут серьезно рассматриваться либо в экологии человека, либо, при дополнительных обстоятельствах, в экологии духовного человека, но чаще с ними приходится встречаться у одичавшего человека, который лишен культуры и пресыщен, так что скорее может описываться в терминологии аномалий зоологической экологии питания. С другой стороны, потребление пищи в форме блюд предполагает ориентацию хотя бы на удовлетворение потребностей, а если такая возможность отсутствует и речь идет об удовлетворении нужды в пище, то в действие вступают механизмы экологии Homo sapiens. В этом случае могут употребляться неправильно приготовленные или поданные блюда и объедки.

Голозойность питания. Характеристикой экологии питания Homo sapiens, как и подавляющего числа всех животных, является наличие у него голозойного питания (свойственного большинству свободноживущих консументов). Голозойное питание представляет собой такой способ питания, при котором данное живое существо поглощает тело другого живого существа (растения или животного) или его части как некоторое твердое тело.

Альтернативами голозойному питанию является питание осмотическое, при котором всасываются готовые питательные вещества (что свойственно грибам и многим паразитам) и автотрофное питание (прежде всего, фотосинтез продуцентов), при котором органические вещества синтезируются из неорганических.

Осмотическое питание свойственно и двуногим без перьев – именно так питаются они (как и все остальные млекопитающие) тем, что получают через плаценту в утробе матери16. Но у человека появляется еще одна ситуация подобного питания – в случае внутривенного введения питательных растворов, что широко используется в лечебной практике, что, в числе прочего, требует и создания самостоятельной отрасли био-медицинской промышленности (новый класс артефактов). С точки зрения выстраивания пищевых цепей, этот способ питания скорее напоминает паразитизм или наружное пищеварение, сходное с пищеварением пауков. Примечательно при этом и то, что подобное же питание применяется и по отношению к больным животным, что является еще одним проявлением их сапиентизации (правда, пассивно-принудительной).

Значительно интереснее, прежде всего в духовном аспекте, другая возможность – обретение человеком автотрофности, в результате чего человек может оказаться в начале пищевой цепи и иметь возможность вообще никого не есть (даже продуцентов, как рекомендуется в аскетике). Определенным контрастом к этой тенденции будет то, что главное таинство христианства – евхаристия – предполагает именно голозойность питания человека.

Фантастические проекты, касающиеся этой сферы, предполагают, например, обретение человеком способности к фотосинтезу или какой-нибудь допускающий такую возможность эндосимбиоз. Но примечательнее другое – весьма отрывочные данные о физиологии аскетов (йогов) указывают на то, что вроде бы при некоторых типах мистических практик у них появляется возможность к связыванию атмосферных азота и углекислоты, т. е. речь идет об обретении автотрофности человека. Оценивая достоверность таких сведений, следует принимать во внимание как принципиальную возможность существования таких процессов (что базируется на универсальности биохимической природы организмов), так и несоответствие общего типа обмена веществ высших животных автотрофному питанию. Но есть и другой способ объяснения подобных феноменов.

Дело в том, что ныне выясняется роль микроорганизмов, живущих в кишечнике и на коже двуногих без перьев, в синтезе ряда используемых ими веществ (например, витаминов, экзоферментов). Вполне возможно, что именно они и обеспечивают автотрофную феноменологию физиологии голозойного организма. Таким образом, речь идет уже о синэкологии Homo sapiens и человека. Особенно показательна при этом роль микроорганизмов в пищеварении.

Этот материал делает наглядным, что же представляет собой экология питания человека: существуют неосознаваемые этно-культурные механизмы поддержания нормы пищеварения – использование тех или иных заквасок для кисло-молочных продуктов, вина, пива, хлеба и т. д. определяется культурными традициями отдельных общин (причем часто с экзогамными браками), а не популяций Homo sapiens. Экологические последствия этого – бесспорный предмет экологии человека (а не Homo sapiens).

Экология погребения. Положение двуногих без перьев в пищевой цепи как конечных консументов акцентируется и тем, что человеку свойственно хоронить своих покойников. Тем самым они не становятся добычей трупоедов – зверей и птиц, а действительно оказываются субстратом непосредственно для редуцентов.

Очень интересным экологически является наличие тех или иных форм погребальных обрядов. Сожжение трупов с последующим рассеянием или захоронением праха, захоронение трупа на кладбище или в доме – все это значительно влияет на характер деятельности редуцентов. Сами кладбища являются особыми урочищами со своеобразной экологией. В частности, кладбища могут быть и резервуаром болезнетворных для человека микроорганизмов (в случае захоронения покойников, страдавших инфекционными заболеваниями).

Особый вопрос – выбор кладбищенских растений, что, по-видимому, связано с тонкими вопросами посмертного существования покойных.

Примечательно, что у остальных животных чего-либо похожего на кладбища нет. Исключение составляют лишь слоны, хотя природа скоплений их останков и может быть иной. Таким образом экология погребения – вопрос экологии именно человека, причем имеющий и явно духовные аспекты.