Первое из них явно представлено в появившейся недавно телевизионной рекламе “Гринпис”, в которой говорится о том, что после ядерной войны жизнь на Земле не погибнет – останутся более совершенные (экологически) чем человек, существа – низшие, прежде всего, прокариотические, организмы (в первую очередь сине-зеленые водоросли). Тем самым осознается, что сохранение человека с его культурой – проблема не экологическая, что становится доступным и обыденному сознанию10.

Второе заключается в расширении предмета экологии и рассуждениях об экологии культуры, экологии души или духа и т. д.

Достаточно проблематичным может показаться различение экологии человека и экологии Homo sapiens, если не принять изложенные основания их различения и утверждать, что коль скоро производится рассмотрение экологических последствий производства артефактов (сельскохозяйственных культур, промышленных производств и изделий, жилищ, произведений искусства и т. д.), то это уже и есть биология человека (а не Homo sapiens). Но продолжая эту логику, следует рассматривать в качестве биологии человека и биологию всех домашних животных и растений, а также грызунов, птиц и насекомых, сопутствующих ему и живущих в возведенных человеком сооружениях (т. е. всех организмов, которых касается процесс сапиентизации – см. выше). Но так или иначе, экологические процессы, связанные с артефактами, – примечательная черта как экологии Homo sapiens, так и экологии человека. Тем не менее, представляется целесообразным различать и даже противопоставлять их. При этом биология человека предполагает рассмотрение биологии такого существа, которое пользуется артефактами по-человечески, а не по-звериному. Примером последнего будет, скажем, использование храма в качестве курятника (ситуация обычная в Советском Союзе).

Небезынтересно задуматься и над другим вопросом – а какова экология человека как духовного существа?11 Этот вопрос не лишен смысла. В этом случае удастся покрыть практически все смыслы, вкладываемые в понятие “экология” (включая экологию культуры, души, Духа). Однако, очевидно, что в этом случае несмотря на то, что будут использоваться категории и аппарат традиционной экологии, обсуждать придется сюжеты совершенно несвойственные стандартной биологической экологии. Хотя при этом можно попытаться рассмотреть особенности экологии людей разных вероисповеданий, тем не менее имеющийся для этого материал крайне фрагментарен даже по сравнению с данными по биологии человека, отличной от биологии Homo sapiens.

Экологии двуногих без перьев

Итак, можно говорить по крайней мере о трех типах экологии тех, кого следуя Платону можно назвать двуногими без перьев – экологии Homo sapiens, экологии человека и экологии человека как духовного существа.

Эти три типа экологии дополняют и проясняют друг друга, хотя и разработаны в несопоставимо разной степени: экология Homo sapiens наиболее разработана как раздел зоологии, экология человека весьма фрагментарна, а экология духовного человека вообще представлена какими-то отрывочными сведениями. Такая несопоставимость материала, а кроме того, неуместность здесь сколько-либо систематического изложения зоологической экологии Homo sapiens определяет то, что далее будет рассмотрено несколько проблем экологии Homo sapiens в сопоставлении с экологией человека и там, где это будет уместно, такое сопоставление будет дополнено данными по духовной экологии человека. Некоторые из приводимых соображений при этом могут показаться чудовищными для эколога, да и биолога вообще, но суть обсуждаемого предмета требует высказать их.

Некоторые проблемы экологии двуногих без перьев

Положение в трофической цепи. С экологической точки зрения Homo sapiens является универсальным, в значительной мере вторичным консументом. Это означает что Homo sapiens питается другими живыми существами, в том числе теми, которые, в свою очередь, едят других живых существ. Более того, двуногие без перьев являются и конечным консументом – их никто не ест в заметных количествах, а их трупы лишь разлагаются редуцентами. Таким образом, экология Homo sapiens находится в конце пищевой цепи на вершине пирамиды биомасс, так что численность его популяции не очень велика по сравнению с теми, кого он ест. В силу же нахождения в конце пищевой цепи анализ отходов жизнедеятельности Homo sapiens позволяет реконструировать состояние всей трофической цепи, что имеет очень большую ценность для диагностики состояния биоценоза. Но в силу тех же обстоятельств Homo sapiens является конечным потребителем и всех токсических веществ, которые накопились по всей пищевой цепи, оказываясь, таким образом, весьма уязвимым. Очеловечивание помогает уклоняться от включения в такие цепи, концентрация токсинов в которых особенно велика, а аскетическая практика одухотворенного человека вроде бы позволяет и нейтрализовать такие токсины.

Человек меняет структуру пищевых цепей, в которые включен Homo sapiens. Так, он начинает заниматься растениеводством и животноводством, что создает дополнительные петли в пищевой цепи. Благодаря животноводству он в большой мере становиться преимущественно вторичным плотоядным консументом, удаляясь от в основном растительной диеты высших гоминид.

Изменяет характер пищевых цепей и каннибализм. Только он обеспечивает ощутимое поедание двуногих без перьев. Однако в истории последних тысячелетий наблюдается некоторое ограничение по крайней мере признания каннибализма как нравственной и социальной нормы. В этом можно усмотреть одно из немногих проявлений нравственного прогресса. Примечательно, что отказ от каннибализма – факт чисто нравственный, не имеющий биологических предпосылок, поскольку тело человека, в отличие от тел некоторых других животных, не содержит специальных веществ – антиканниболитов, являющихся ядами для своих сородичей.

Напротив, духовно-мистические практики предписывают укорочение пищевой цепи, будь то рекомендации потребления первичных консументов – акрид или даже ограничение питания только растительными продуктами, то есть продуцентами. При этом согласно преданию, некоторые праведники, будучи младенцами, даже отказывались по средам и пятницам от грудного материнского молока.

Homo sapiens является практически универсальным консументом, то есть может поедать почти все растения и почти всех животных. Человек же существенно ограничивает круг поедаемых им организмов. При этом пищевые предписания и запреты носят этно-культурный и религиозный характер. В некоторых случаях за ними стоят вполне понятные экологические, фенологические, географические и прочие естественно-научные основания, в других прояснить их природу удается только на основании довольно сложных культурно-типологических реконструкций12, некоторые вообще остаются непостижимыми13.

У человека существует еще один тип пищевых ограничений – ограничения не только на потребляемые продукты, но и на форму потребления этих продуктов. Те или иные продукты потребляются в определенной культуре в виде блюд, которые, к тому же, должны потребляться культурно-нормативными способами14. В противном случае вполне качественные продукты подлежат уничтожению или используются низшими сословиями.