В 1839 году дом Пашкова, перешедший по на­следству к А. Полтавцевой, был куплен казной за 300 000 рублей для размещения Московского дворянского института. В связи с покупкой дом был осмотрен архитекторами Таманским и Тюриным, которые нашли его прочным и оце­нили выше назначенной суммы. В сопроводи­тельной записке к этому проекту предусматри­вается возможность приспособить здание под ин­ститут, сломав немногие из существующих стен, и без больших пристроек. Вначале предпола­галось устроить в здании церковь и баню для воспитанников, но затем от этой мысли отказа­лись, решив баню построить отдельным зда­нием, а церковь использовать существующую— Николы на Ваганькове.

Сохранился чертеж, изображающий фасад дома Полтавцевой со стороны Моховой. Этот чертеж показывает, что именно при перестройке здания после 1839 года был уничтожен мезонинный этаж. На чертеже 1839 года над колоннадой бельведера указан лепной фриз, который отсутствует в насто­ящее время, а также продолговатые окна над фризом, замененные позднее полуциркуль­ными.

Проект перестройки дома под институт, соста­вленный архитектором Никитиным, не найден.

При перестройке были сломаны некоторые внутренние стены, помещения в нижнем этаже приспособлены под классы, а в двух верхних этажах устроены спальни. «В подвальных этажах, — говорится в отчете о перестройке дома,— устроены под главным корпусом амбар для ссыпки хлеба и под директорским флигелем цейхгауз для хранения разных вещей, и вообще сии подвальные этажи увеличены для помеще­ния прислуги и хозяйственных надобностей и закрыты каменными сводами, коих произве­дено до 100 квадратных сажен».

В это время была перестроена парадная лест­ница в главном корпусе; «устроена каменная новая в приличном виде, ограждающие ее сте­ны, по причине недостаточной для сохранения теплоты толщины, обиты с внутренней стороны тесом и по войлоку оштукатурены. Переход из этой лестницы в малую рекреационную залу, закрыт сводом, с возведением двух каменных столбов».

Были сооружены каменные лестницы на чер­даки; в гласном корпусе из подвального этажа устроены две лестницы: одна чугунная и вторая каменная.

Над нижним этажом главного дома были сменены сгнившие балки террас и флигелей и вновь сделаны в этих местах штукатурка и карнизы. Балконы и террасы между колон­нами залиты асфальтом. В это же время был отделан «в приличном виде» бельведер.

Значительные пристройки и надстройки дво­ровых флигелей изменили характер ансамбля. Оба флигеля были перестроены. Корпус к Зна­менке надстроен до трех этажей для помещения служащих института. Флигели были соединены новыми пристройками с главным корпусом[5].

В результате этих перестроек был в некото­рой мере утерян гармоничный характер ан­самбля, основанный на ясном расчленении и отношении составляющих его элементов.

В 1861—1862 годах здание снова переделы­валось внутри, в связи с передачей его под Публичный Румянцевский музей[6].

В послеоктябрьский период здание было капитально отремонтировано, территория быв­шего сада перед домом со стороны Моховой благоустроена, кроме того, здесь была построена лестница.

В результате перестроек 1839 и 1861 годов характер внутренней планировки и простран­ственных соотношений в такой мере изменился, что судить по ним о первоначальной архитек­туре интерьеров невозможно. В наибольшей мере приближают нас к первоначальному плану здания чертежи Масаклина, которые воспро­изводят планировку дворца Пашкова до пере­стройки 1839 года.

Первым по времени изображением дома Пашкова, дающим полное представление о его внешней архитектуре, вплоть до таких деталей, которые впоследствии оказались утраченными, является рисунок Антинга. Альбом Антинга был издан в 1811 году, но рисунки для него были сделаны значительно раньше, так как в 1805 году Антинг уже умер. Дата зарисовки дома Пашкова не установлена; На основании некоторых данных можно предполагать, что Антинг зарисовал дом Паш­кова непосредственно после его постройки. В пользу этого предположения говорит, в частности, то, что сад по «угору» со стороны Моховой показан у Антинга только в начале разбивки, в то время как на гравюре Делабарта (выполненной в 1795 году) мы видим уже густой, пышно разросшийся сад.

В пояснении к плану 1788 года С. Карин говорит, что Пашков, получив в свое владение земли Племянниковой и богадельни и, «будучи с намерением», «ветхие строения все сломав, построил в хорошем виде капитальное строе­ние и перед домом по угору к улице Моховой вырегулировал сад с фонтанами и цветниками и железной решеткою в каменных столбах в хорошем же виде».

В 1787 году соседка Пашкова Татищева подала на него челобитную в том, что он наса­дил вдоль ее дома ельник, закрывающий окна второго этажа. Следовательно, в 1787 году Пашков уже закончил устройство сада перед домом, сделав посадки в самом отдаленном его углу, примыкавшем к дому Татищевой.

Приведенные данные подтверждают предпо­ложение, что Антинг сделал рисунок дома Пашкова вскоре после окончания его постройки.

Описания и рисунки дома Пашкова, отно­сящиеся к концу XVIII века, свидетельствуют о том, что это выросшее на Ваганьковском холме прекрасное сооружение стало одной из главных архитектурных достопримечательно­стей Москвы. Иностранные путешественники считали своим долгом посетить «волшебный замок», как назвал дом Пашкова И. Рихтер, давший его описание в своей книге «Moskwa» (Лейпциг, 1799). Описание Рихтера проникнуто восторгом перед дивным созданием русского зодчества. Все здание представляет, по его словам, «образец симметрической гармонии».

Подробное и точное описание Рихтера со­впадает с рисунком Антинга. Рихтер упоми­нает выступ первого этажа в центре здания, на котором поднимаются колонны; бельведер, окруженный парными колоннами; статуи Флоры и Цереры, замыкающие боковые части колон­нады центрального портика. Он описывает и те детали, которые мы еще видим на рисунке Антинга, но которые исчезают в последующих изображениях: герб Пашкова, венчающий цен­тральный портик и поддерживаемый двумя полулежащими фигурами, и статуи Марса и Ми­нервы, стоящие перед домом на верхней тер­расе сада.

На рисунке Антинга бельведер завершается куполом со статуей на его вершине. Что изображала эта статуя—трудно установить: по мнению одних, это был бог войны Марс, по мнению других,—Минерва[7].

В изображении Делабарта (1795) статуя над бельведером отсутствует. Очевидно, она существовала только в первые годы после соору­жения дома.

Герб Пашкова, видимый и у Делабарта, исчезает в последующих рисунках.

Характерно, что и Антинг и Делабарт допу­скают одну и ту же неточность: они не пере­дают различие ордера центрального и боковых портиков. Антинг придает всему зданию ионический ордер, тогда как на самом деле ионический ордер имеют только флигели, а цент­ральный объем решен в коринфском. Рисунок Антинга, чрезвычайно точно передающий формы Пашкова дома, мог бы даже возбудить вопрос о том, не был ли ордер центральной части вначале также ионическим; но на рисунке Делабарта (несколько лет спустя) колонны у центральной части и флигелей показаны в коринфском ордере. Остается предположить, что оба художника, тщательно зарисовывая с натуры общую композицию здания и все его основные элементы, в передаче повторяющихся деталей и в частности капителей ограничи­вались тем, что намечали их в одном месте, с тем чтобы повторить в других местах уже в мастер­ской, где они заканчивали свои рисунки. Поэтому и получилось так, что Антинг ордер флигелей перенес на центральный портик, а Делабарт, напротив, ордер последнего повторил на флигелях.